Черные боги, красные сны (Сборник)

Сидя на низеньких скамеечках перед камином, они слегка поклонились ей, испуганно, как ей показалось, глядя на нее снизу вверх из-под сдвинутых бровей, хотя она не могла сказать, почему ей так показалось, поскольку они смотрели ей прямо в глаза. И на этих лицах также лежала странная тень ущербности, не столь определенная, как на лицах мужчин, но ясно заметная в свете пылающего камина. Все они были, казалось, субтильного телосложения, с огромными глазищами, причем величина белков вокруг радужной оболочки широко раскрытых глаз была просто поразительной. В неровном свете пляшущего огня скулы казались острыми, и во впалых щеках притаились синие тени.

Как только Аларик произнес имя Дамары, одна из женщин встала; она оказалась одного роста с Джирел, под плотно облегающим платьем угадывалось крепкое тело, но на лице ее тоже застыло выражение неискренности, и белки глаз были такие же большие и яркие под широко раскрытыми веками. Твердым голосом она сказала:

— Садитесь к огню и обогрейтесь, леди. Через несколько минут подадут обед.

Опустившись на низкую табуретку, покрытую подушечкой, которую та придвинула для нее, Джирел поджала одну ногу так, чтобы можно было мгновенно вскочить, и положила правую руку на эфес своего меча. Что-то здесь было не так, чувствовалось нечто, заставляющее ее инстинктивно держаться настороже. Она ощущала это собственной кожей — в самом воздухе витала некая скрытая угроза.

Обе собаки, поворчав, отодвинулись от нее подальше, и даже это показалось ей подозрительным. Обычно собаки, увидев ее, принимались вилять хвостами, а тут — на тебе! И этот какой-то уж слитком яркий багровый отблеск огня в их глазах...

Она беспокойно перевела взгляд от неестественно красных собачьих глаз на лица двух подростков, и сердце ее болезненно сжалось: в этих юных лицах ясно читался неприкрытый порок. Ущербность других была, словно тень, трудноуловима, она более чувствовалась, нежели была ясно видна. И вполне могло быть, что у нее просто разыгралось воображение, вскормленное легендами об этом замке, вот ей и показалось... Но с продолговатых, с высокими скулами лиц этих двух юнцов смотрели на нее тусклые узкие глаза самого Сатаны. Джирел внутренне содрогнулась. Что представляет собой это общество, куда ей довелось попасть, если даже животные и дети несут на себе печать зла и порока, словно яркое украшение?

Она глубоко вздохнула и оглядела лица остальных сидящих вокруг огня: все они, как один, безмолвно, внимательно и сосредоточенно наблюдали за ней, словно хищные звери за жертвой. Гордость и самолюбие ее были уязвлены. Джори сама была из породы хищниц и никогда в жизни еще не бывала жертвой! Она разжала рот и спокойно и вместе с тем небрежным тоном обронила:

— Вы давно здесь поселились?

Она могла поклясться, что в полукруге сидящих возле камина, словно искра от одного к другому, проскочил быстрый и веселый взгляд, будто они все вместе знали что-то такое, чего не знала она, и не собирались выдавать ей свою тайну. И все же ни один из сидящих не отвел от нее взгляда. Лишь двое мальчиков склонили головы поближе друг к другу, и порок еще ярче запылал на их юных и испорченных лицах. Помедлив самое короткое мгновение, Аларик отозвался:

— Недавно. И оставаться здесь долго тоже не собираемся.

В голосе его Джирел почувствовала скрытую угрозу, хотя и не могла сказать, в чем именно она могла заключаться. И снова та же самая волна легкого веселья, будто все они знают то, что неизвестно другим, пробежала по лицам сидевших, и в самом воздухе пронесся трепет какой-то жутковатой радости. Но опять выражения лиц нисколько не изменились, никто даже не пошевелился и не повернул головы. В глазах сидящих застыло все то же напряженное и жадное ожидание — все они всматривались в красивое, волевое лицо Джирел с непонятной алчностью; она была действительно красива, особенно теперь, когда блики пламени высветлили ее бронзовый загар, заиграли на ее пышных золотых локонах, затрепетали на ее полных и мягких, пухлых губах. И на какое-то мгновение ей вдруг показалось, что яркие одежды всей компании полиняли и теперь ее окружали темные фигуры в мрачных одеяниях, с тусклыми глазами и угрюмыми лицами — словно некие тени сгрудились вокруг огня.

Разговор совсем иссяк и прекратился, но все продолжали смотреть на нее, не отрывая глаз. Она не могла понять причину этого странного, напряженного интереса, поскольку Аларик не задавал ей никаких вопросов, даже не спросил, что привело ее сюда. Женщина, одна в этой дикой местности, да еще и ночью,— этого уже было достаточно, чтобы возбудить хоть какое-то любопытство, и тем не менее ни один из этих людей не задал ей никаких вопросов. Почему же они, все как один, с таким неистовым, жгучим интересом уставились на нее?

Чтобы преодолеть дрожь, охватившую ее, она набралась храбрости и спросила:

— Хеллсгард на болотах давно известен своей дурной славой, мой господин. Вы не боитесь жить здесь? Но известна ли вам старая легенда об этом замке?