Черные дни в Авиньоне

Кроули вздохнул: опять Рох. Он сделался популярней Христа и Девы Марии, этот легендарный избавитель от чумы с красным крестом на груди. Рассказы о чудесных исцелениях от рук святого в Риме, Новаре, Парме собирали больше слушателей, чем проповеди папы. В Авиньоне в одночасье объявились сотни паломников из Монпелье, где был погребен Рох, город наводнили ковчежцы и ладанки с частичками одежды, костей, ногтей, волос — лучшим, вернейшим спасением от чумы. Цены на них сразу взлетели до небес, но спрос не падал, и никого не смущало, что Рох, судя по волосам, получался то брюнетом, то блондином, а кости его порой сильно смахивали на куриные. Но нетленную кровь еще никто не предлагал, любопытно, что там намешал плешивый умелец?

Тот аж подпрыгнул от радости, когда сиятельный господин проследовал за ним в переулок. Мигом откуда-то из глубин облезлого жилета явился стеклянный пузырек, в котором действительно плескалось что-то красное.

— Вы только взгляните, мой господин, какая яркая — чистый рубин! — тем временем нахваливал ушлый торговец. — Одно слово, нетленная!

— А чем подтвердишь, дружок, что она чудотворная? — Кроули, продолжая забавляться, щелкнул ногтем по пузырьку. — Небось, налил туда свиной крови и выдаешь за святыню?

— Грех вам говорить такое, господин! — старательно оскорбился плюгавец. — Вот, глядите, если не верите!

Он распахнул жилет, задрал короткую грязную котту. Шоссов под ней предсказуемо не оказалось, и огромный, багровый, сочащийся желтым нарыв явился на тощей ляжке во всей красе — точь-в-точь как у святого Роха, если верить легенде.

— Одной капли хватит!

Разбухший сучок, служивший пробкой, был выдернут, и из горлышка пролилось содержимое склянки. «Нарыв» пополз по ноге вниз, оставляя за собой совершенно здоровую кожу, а хитреца окутало облако аромата лаванды.

— Чуете, ваша светлость, как святостью повеяло?

— А если выпить, тоже поможет? — подмигнул Кроули, внутренне умиляясь откровенному и наивному мошенничеству. Прямо-таки заря времен, когда Зло еще было юным и неопытным.

— От всех хворей, не сомневайтесь! — закивал ловкач.

— Сколько же ты за нее хочешь? Сто ливров? Триста? Пятьсот?

— Пятьсот, — продавец нервно облизнул губы. — Вон у вас какой кошель набитый…

— Ну-у, за такое чудесное средство пятьсот мало! — Кроули продолжал развлекаться. — Предлагаю так: ты мне склянку, а я тебе — молодость, здоровье, богатство, красавиц без счета… Да, чуть не забыл: вместе со склянкой отдаешь свою бессмертную душу. По рукам?

— Ш-шутить изволите? — морщинистое лицо под слоем грязи побледнело.

— И не думаю. Вот золото, — у ног демона звякнул туго набитый мешок. Потом еще несколько. Мешковина на одном из них треснула, и в слякоть переулка посыпались новенькие, блестящие золотые монеты. — Какой наряд желаешь: парча, бархат, шелк? — мешки скрылись под грудой роскошной одежды. — Насколько молодым хочешь сделаться? Предпочитаешь брюнеток или блондинок, худых или пухленьких?

— Ты… ты кто такой? — просипел бедняга.

— Чёрт, — широко улыбнулся Кроули, — и в моем случае это не ругательство.

Из-за его спины, чуть ниже пояса, показался черный хвост наподобие коровьего, с пушистой рыжей кисточкой на конце. Из темени, прямо сквозь сукно шаперона, проросли кривые острые рога, а лицо вытянулось на манер свиного рыла.

— Ну, отдавай душу!

Ответом был дикий вопль и топот удаляющихся ног.

— Заберу тебя в геенну! — завизжало ему вслед порождение Ада.

— Азирафель, с тебя причитается, — пробормотал Кроули уже своим обычным тоном, пинком отправляя все богатство обратно в небытие. — Правда, страха у этого проходимца вряд ли хватит надолго.

Непринужденно перебросив хвост через локоть, демон огляделся. Обычный узкий грязноватый переулок; впереди виднелась не то площадь, не то просто широкая улица, позади остался папский дворец, пустынный, унылый, насквозь пропахший ладаном и миррой. И если все равно, куда идти, отчего бы не пойти вперед? Решив так, Кроули пошел, куда глаза глядели, помахивая кисточкой хвоста. Избавляться от облика чёрта он не спешил: в последние дни жизнь в зачумленном городе все сильнее напоминала ему бесконечный мрачный карнавал, где смерть прячется за многообразием масок, чтобы в следующий момент сбросить любую из них. Так пусть хотя бы за поросячьей харей скрывается просто чёрт.

Впрочем, уже через несколько шагов пришлось вернуть себе человеческий облик: рога чуть не порвали веревку с мокрым тряпьем, протянутую поперек переулка. На шум из ближайшего окна высунулась сердитая хозяйка, и Кроули чудом увернулся от потока помоев, выплеснутых на него из лохани. А следом полетела и лохань: женщина разглядела рога и свиной пятачок.

Демон прибавил шагу, на ходу рассуждая, что в таком непредсказуемом городе лучше все-таки остаться с человеческим лицом.

Переулок вскоре вывел к улице, еще недавно одной из самых богатых в Авиньоне, а ныне ничем не отличающейся от разоренных и заброшенных кварталов бедноты. Правда, в отличие от них, пустынной она отнюдь не была.