Черные дыры и молодые вселенные

И все же, даже если избежать математических выкладок, некоторые идеи остаются непривычными и трудными для понимания. Передо мной стояла дилемма: следует ли попытаться объяснить с риском запутать читателей или лучше затушевать трудности? Некоторые непривычные концепции, например то, что наблюдатели, движущиеся с разной скоростью, по-разному измеряют временные промежутки между одними и теми же событиями, были не так существенны для картины, которую я хотел нарисовать. Поэтому мне казалось, что можно просто упомянуть о них, не вдаваясь глубоко. Но были и сложные идеи, лежащие в основе того, что мне хотелось донести до читателя. В частности, я чувствовал, что обязательно должен включить два понятия. Одно из них – так называемая сумма историй. Это идея о том, что у Вселенной не одна история. Есть совокупность самых разных историй, и все они одинаково реальны (что бы это ни означало). Другое понятие, необходимое для того, чтобы придать сумме историй математический смысл, – это мнимое время. Сейчас я чувствую, что тогда мне следовало приложить больше усилий для объяснения этих двух очень непростых понятий, особенно мнимого времени, – мне кажется, они доставляют читателю наибольшие трудности. Однако на самом деле нет такой уж необходимости точно понимать, что же такое мнимое время, – просто оно отличается от того времени, которое мы называем реальным.

Когда книга приближалась к выходу в свет, один ученый, которому послали сигнальный экземпляр для рецензии в журнале «Нейчур», пришел в ужас, обнаружив там кучу ошибок – неверно размещенных фотографий и диаграмм с неправильными подписями. Он позвонил в издательство, там тоже пришли в ужас и решили в тот же день забраковать весь тираж. Три недели всю книгу интенсивно корректировали и перепроверяли, и она была готова в срок, чтобы к апрелю, к назначенной дате, появиться в книжных магазинах. К тому времени журнал «Тайм» опубликовал мой краткий биографический очерк. И все же редакторы не ожидали такого спроса. Сейчас выходит семнадцатое издание в Америке и десятое в Великобритании9.

Почему на эту книгу был такой спрос? Мне трудно быть объективным, и потому, пожалуй, я подожду, что скажут другие. Большинство отзывов я счел благосклонными, но не вносящими особой ясности. Все они были построены по одной схеме: Стивен Хокинг страдает болезнью Лу Герига (в американских отзывах), или нейромоторным заболеванием (в британских); он прикован к инвалидной коляске, не может говорить и может только двигать энным числом пальцев (количество пальцев варьировалось от одного до трех, в зависимости от того, насколько точна была статья обо мне, с которой ознакомился рецензент), и все же он написал эту книгу, посвященную вопросу вопросов: откуда мы взялись и куда мы идем? Ответ, предлагаемый Хокингом, таков: Вселенная не возникла и не исчезнет – она просто есть. Чтобы сформулировать свою мысль, Хокинг вводит понятие мнимого времени, которое мне (рецензенту), понять трудновато. И все же, если Хокинг прав и мы найдем полную обобщенную теорию, то действительно поймем замысел Бога. В корректуре я чуть было не вычеркнул последнюю фразу книги, где говорилось, что мы поймем замысел Бога. Если бы я сделал это, число продаж могло снизиться вдвое.

Более проникновенной, по моему мнению, была статья в «Индепендент», где говорилось, что даже серьезная научная книга вроде «Краткой истории времени» может стать культовой. Мое произведение сравнили с книгой «Дзен и искусство ухода за мотоциклом». Жена пришла в ужас, а я был даже польщен и надеялся, что оно, подобно «Дзену», даст людям понять, что не нужно отстраняться от великих философских и интеллектуальных вопросов.

Несомненно сыграл свою роль простой человеческий интерес к тому, как я умудряюсь быть физиком-теоретиком несмотря на свой недуг. Но купивших книгу только ради этого ждало разочарование, поскольку в ней всего пару раз упоминалось о моем состоянии. Книга посвящалась истории Вселенной, а не мне. Но это не помешало некоторым обвинить «Бантам» в том, что он бесстыдно спекулирует на моей болезни и что я тоже приложил к этому руку, разрешив поместить на обложке свой портрет. На самом же деле, согласно договору, я не мог контролировать обложку. Однако мне удалось убедить издательство взять для британского издания фото получше, чем жалкая устаревшая фотография на американском издании. Но американскую обложку оставили без изменений, сказав, что американская публика уже идентифицирует ее с самой книгой.