Черные флаги

Ладьи и ложки, плоскодонки и пузатые комеги подходили к парсам, грузчики сгибались под тяжестью товаров, вкатывали с берега по трапам и помостам бочки с провиантом для команды, опускали на канатах и блоках ящики, мешки, тюки, складывая их на телеги, метались туда и обратно, с берега на палубу и с палубы на берег, копошились как муравьи, обливаясь потом, в грязи и пыли. А поблизости, на мостах, у проемов улиц, сбегавших к реке, и на площадях поджидали бочары и столяры, не имевшие своих мастерских и кормившиеся случайными заработками. Латали ящики, набивали обручи на разбитые бочки, зашивали рваные тюки. В толпе крутились маклеры, посредники, оценщики, толмачи, ростовщики и менялы, спекулянты, жулики, воры и скупщики краденого. Разноязыкий говор, крик, скрип талей, скрежет блоков, грохот телег, стук ремесленников смешивались с стуком топоров и звоном пил, доносившимся с Ластадии, где строились новые суда, и с Брабанции, где занимались их ремонтом.

Обороты торговли зерном, древесиной, смолой, дегтем, льном, воском, медом и соленым мясом-с одной стороны, и вином, шелками, коврами, сукном, оливковым маслом и фруктами с другой-достигали головокружительных сумм. Потом суда, груженые плодами земли польской выходили в Балтику и плыли к своим родным портам, а шляхта шумно и гордо разъезжалась по усадьбам, увозя с собой заморские деликатесы, гданьскую мебель и дорогие ткани.

В Гданьске оставалось золото: флорины, фунты, гинеи и эскудо, червоные злотые и дукаты. Гданьск богател. Местные патриции строили все более великолепные дома, покупали поместья и летние резиденции, возводили костелы, украшали свой Двор Артуса словно королевский дворец. На улицах Господской, Долгой, Броварницкой, Огарской, на Длинном рынке, над темными водами ленивой Мотлавы и над быстрой пенистой Радунью все быстрее вырастали прекрасные каменные дома с треугольными фронтонами, украшенными по бокам каменными цветами, гирляндами, башнями, шпилями, резьбой и статуями. Кованые железные решетки и баллюстрады окружали террасы со столами и скамьями, где богатые хозяева любили вечерком отдохнуть за бокалом меда, пива или вина.

Знаменитый архитектор Ян Брандт сооружал крупнейший и роскошнейший в Польше Мариацкий костел с высокой башней, на которой повесил шесть колоколов. Одновременно возводились три других святыни: Святых Петра и Павла, Святого Яна и Святой Троицы, и восстанавливали костелы Святого Бартоломео и святой Барбары. На ратуше на вершину высокой башни с позолоченным куполом поместили золоченую статую короля Зигмунта Августа, а внутри резиденция городских властей все богаче украшалась скульптурами, живописью и изделиями лучших европейских мастеров.

Гданьск богател, но Генрих Шульц все ещё оставался бедняком. И притом он знал, что добыть богатство для человека столь бедного, как он, почти невозможно. Бедняки обитали в старых полуразвалюхах, гнездились целыми семействами в истлевших сараях по предместьям, тяжело работали, голодали и почти никогда им не удавалось переломить свою судьбу. Кто родился бедняком, так и умирал в бедности от недолгой тяжкой жизни. Чтобы начать зарабатывать, нужно было для начала что-то иметь. А у Генриха Шульца не было ничего.

"- Если бы попасть на корабль, - думал он, - тогда может что-нибудь и выйдет. Зарабатывал бы девять прусских марок в год. Восемь месяцев в году-на казенных харчах. Мог бы перевозить бесплатно до полулашта товара для себя. А позднее, став боцманом, зарабатывал бы целых восемнадцать марок и мог перевозить целый лашт товара! Да, попасть бы на корабль, наверняка чего-нибудь бы в жизни добился!.."

Кроме торговых судов в Мотлаву часто входили каперские корабли, чаще всего трехмачтовые холки, водоизмещением от ста двадцати пяти до ста пятидесяти лаштов, или маленькие крайеры с экипажем всего в шесть-восемь человек. Но Генрих вскоре узнал, что даже самые малые из них приносили судовладельцам доходы куда выше, чем от торговых операций. Узнал он также, что экипаж участвует в дележе добычи, и эта новость направила теперь все его мечты на каперские корабли.

"- Если бы мне повезло, - думал он, - стал бы капером. Сам продавал бы свою долю добычи. Через несколько лет накопил бы столько, что мог бы открыть небольшую маклерскую контору. И тогда скупал бы добычу других каперов и снабжал бы их корабли..."

Путь Генриха к этой цели вел не через порт и не непосредственно через протекцию дяди, хотя Готлиб Шульц в то время был совладельцем стадвадцатилаштового когга"Черный гриф".

Генриху этот корабль не нравился. Это был старый неуклюжий одномачтовый торговый корабль с коньковой обшивкой, плоским дном, с высокими надстройками на носу и корме, вооруженный несколькими шестифунтовыми пушками и двумя мортирами. Его скорость никогда не превосходила пяти узлов, а любой шторм грозил катастрофой.