Черные флаги Архипелага

— Ничего — скорбным голосом — Ничего я не перепутал, как это не грустно. Крепитесь, корсары, нет у вас больше капитана, Дэйзи Ингленс мертва.

— Кто? — выдохнуло короткий вопрос сразу десятка три глоток.

— Себастьян Фирейра и его люди — склонил я голову — Сам ее последний вздох принимал, на моих руках она отошла.

— Просперо? — подошел к нам мужчина лет сорока, в явно дорогом камзоле и с шпагой на боку — Все так?

Негр закрыл лицо ладонью и что-то промычал.

— А ты кто? — Мужчина посмотрел на меня — Я тебя до этого не видел?

— Неудивительно, Дэйзи всегда хохотала, когда говорила мне, что для всех я ее подружка — я демонстративно сглотнул, как бы загоняя слезы в глотку — Не хотела, бедняжка моя, чтобы кто-то о нас знал, не хотела слабость свою показывать. Вот только Просперо и знал, да и то, лишь потому, что рассказать никому не мог.

Я подергал глазом, показывая, какое у меня горе, Просперо трясся, не отнимая руки от лица, причем сомневаюсь, что он плакал.

— Как этот дьявол узнал о том месте, где мы встречаемся — не знаю, но он пришел, и пришел не один. Мы дрались и убили всех его людей, но вот ее, мою Дэйзи, мою маленькую девочку не сберегли.

— Чтоб вам всем! — хрустнул пальцами стоящий перед нами пират — А где Фирейра?

— Идет сюда на своей баркентине — быстро ответил я, выходя на финишную прямую — Еще есть время его встретить и показать ему, что мы не простим смерть…

— Сам Одноногий нам говорит, что надо идти под руку Фирейры — над молчаливой толпой дискантом взвился голос мужичка, который, растолкав всех и прихрамывая, тоже подошел к нам — Что теперь мстить за эту бестолковую девку, она уже мертва и ей все равно — отплатят за ее смерть или нет. А вот если мы заключим договор с Фирейрой, то у нас будет ром, слава, деньги и обеспеченная старость. Фирейра никого не обидит — я-то его знаю!

— Вот же ты гниль, Хромой! — сплюнул мужчина в камзоле — Тварь!

— А ты бы мотал отсюда подобру-поздорову Тревор, тебя-то наш новый капитан не помилует, это точно!

А, так это Тревор, квартирмейстер! Большая шишка, однако, квартирмейстер — это вам не просто так. Квартирмейстер на судне — это все. Это распределение и снабжение всем сразу, от досок для столяра до оружия и канатов, это расстановка команды и дележ добычи. Именно квартирмейстер определяет, насколько ценен захваченный груз, и как с ним вообще поступить. Когда капитан ведет судно в сражении, квартирмейстер возглавляет абордажную команду и рубится на самом жарком участке боя. Кроме того, квартирмейстер — это судья в спорах между членами команды, что тоже очень почетно. Не капитан судья на корабле, прошу заметить, а квартирмейстер. Серьезный пост, что уж там, и мужик похоже правильный этот Тревор, вон, за шпагой потянулся. А команда молчит, это плохо, тянуть больше нельзя.

— Просперо, вот этого бери — я указал на Хромого, а это явно был именно он.

Просперо сделал пару шагов, хлопнул ладонью по голове тщедушного хромца, от чего тот сразу сомлел, взвалил его на плечо и вышел из сарая.

Вами выполнено задание 'Глаза и уши Фирейры'

Для получения награды вам следует обратиться к капитану Дэйзи Ингленд

— Эй, парень, что вообще происходит? — в голосе Тревора помимо явной угрозы, абсолютно точно чувствовалось некоторое беспокойство, идущее от непонимания, происходящего.

— Тревор, поверьте, все что происходит, абсолютно точно санкционировано сверху — я широко улыбнулся — Пойдемте на улицу, там все и поймете.

В ответ на мои слова щелкнуло и брякнуло сразу десятка два ножей, и я понял, что я совершенно верно про себя думал плохо — похоже никто за мной на улицу идти не спешил, и смахивает на то, что меня сейчас ломтями стругать будут, причем сразу за все хорошее — и за то, что приперся без спроса, и за капитана, и за то, что ничего не понятно. Опять косячок-с, опять ляп. Если бы за мной сейчас наблюдал какой-нибудь особо скептичный зритель, получил бы я от него на пряники по полной программе…

— Стоп — Тревор поднял руку и нехорошо сузил глаза, глядя на меня — На улицу, говоришь? Ну, пошли, мил человек, коли просишь об этом, только учти, что живым отсюда ты сегодня уйдешь вряд ли.

— Что так? — по возможности беспечно спросил у него я.

— Не ндравишься ты нам — ответил мне вместо Тревора здоровенный детина с волосатой грудью и занятной татуировкой на ней — человек в треуголке и с костылем под мышкой, стоящий на груде монет и по кругу надпись готическими буквами 'Хрен вам сабля и петля!'. Очень высокохудожественная работа, впечатляет — Очень не ндравишься.

Ну, что теперь поделаешь, я не юбилейный рубль, чтобы всем ндравиться… Тьфу, дьявол, нравиться.