Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

По наблюдениям иорданцев, режиму и оппозиции подчинялось по трети населения Сирии. Между этими двумя силами была напуганная середина, встревоженная смесь этнических и религиозных меньшинств, а также торговцев и ремесленников, выжидающих, кто кого одолеет. Если Асад сумеет сыграть на их страхах, если ему удастся изобразить повстанцев как террористов и религиозных фанатиков, склонных к этническим и конфессиональным чисткам, он сумеет превратить этих остающихся над схваткой людей в пассивных союзников. Режим будет поддерживать больше половины страны, и Асад сможет захватить контроль над ключевыми территориями — над Дамаском и Алеппо, крупнейшими городами и коммерческими центрами Сирии, и над важнейшими морскими портами. Тогда можно позволить себе отдать несколько не имеющих большого значения пустынных городов повстанцам — пока.

Банковский счет Асада стремительно иссякал, это правда, но его положение было не таким уж безнадежным — он мог рассчитывать на могущественных друзей за границей. Иран, например, не колеблясь проспонсировал бы своего сирийского союзника, чтобы сохранить пути поставок для своих подшефных, боевиков “Хезболлы”, вдоль ливанской границы с Израилем. А президент России Владимир Путин был бы только рад продавать оружие своему давнему торговому партнеру, Сирии, по совместительству хозяйке единственной российской военно-морской базы на Ближнем Востоке.

Абдалле, анализировавшему кризис той осенью, твердое намерение Асада удержать власть казалось очевидным. И хотя многие утверждали обратное, огневой силы, денег и войск у сирийского лидера было достаточно, чтобы продержаться очень долго. Многие предлагали помощь в урегулировании конфликта, было и предложение о комфортабельном изгнании за границей, которое гарантировало бы безопасность Асаду и его семье и уберегло бы страну от разрушительной гражданской войны. Но Башара аль-Асада подобное не интересовало. Король говорил своим советникам: “Все это отольется большой кровью”.

Той осенью происходили и другие не сулившие ничего хорошего события, незначительные перемены на стороне повстанцев. Вряд ли кто-то обратил на них внимание, кроме аналитиков из разведки, сосредоточенных на волнениях в Сирии. Известно было, что Асад в первые месяцы восстания объявил всеобщую амнистию, которая привела к освобождению заключенных из обычных тюрем, однако демонстранты, томившиеся в местах заключения, организованных тайной полицией, на свободу так и не вышли. Теперь сирийцы понимали, насколько циничным был асадовский жест доброй воли. Среди заключенных, отпущенных на свободу весной и летом, были исламисты-радикалы, известные принадлежностью к террористическим организациям. Некоторые из них — джихадисты, задержанные при попытке пересечь границу с Ираком, — намеревались присоединиться к партизанскому движению. Других подозревали в том, что они члены “Аль-Каиды”*, которых ЦРУ похитило и тайно доставило в Сирию по программе “чрезвычайной выдачи”. Число освобожденных экстремистов было слишком мало, чтобы серьезно угрожать режиму, но их присутствие помогало придать заявлениям Асада видимость правдоподобия: теперь в лагере оппозиции и в самом деле обреталась горстка настоящих джихадистов. Ту же тактику применял ливийский лидер Муаммар Каддафи, когда освобождал заключенных в явной попытке посеять семена раздора среди оппонентов режима.

Служащие иорданской и американской разведок изучали отчеты со смесью недоверия и тревоги. В списке выпущенных на свободу фигурировало несколько знакомых имен. Иные имели отношение к снабженческой сети иорданского террориста Абу Мусаба аз-Заркави и доставляли оружие и завербованных новобранцев через иракскую границу. Теперь, оказавшись на воле, они могли вернуться на свои старые лежбища и, возможно, к старым привычкам.

И все же по сравнению с другими проблемами региона эта казалась мелочью.

“Настоящих алькаидовцев там всего горсточка, — говорил служащий ближневосточной разведки о джихадистах, которые открыли свою лавочку в Сирии в конце 2011 года. — Мы точно знаем, где они. И мы знаем, как их взять, когда все закончится”.

В то же время другие наблюдатели присматривались к событиям в Сирии с настороженной надеждой, словно голодные койоты к быку. Это были люди, которые когда-то называли себя “АльКаидой в Ираке”*, и апостолы Заркави. Теперь они проводили свои дни, скрываясь в грязных пригородах Мосула и паре-тройке других городов, связываясь друг с другом лишь изредка из страха быть раскрытыми. Они приняли новое имя — Исламское государство Ирак* — и поддерживали видимость того, что эта организация — настоящее государство, с администрацией, министерствами и даже флагом. Что их государство — фикция, было ясно даже членам семей “правительства”. “Ну и где ваше Исламское государство Ирак*? Мы живем в пустыне!” — жаловались, согласно свидетельствам иракской полиции, жены одного из предводителей. И все же для людей, находящихся на верхушке организации, Исламское государство* было реальностью. С соизволения Аллаха, ему предстояло разрастаться.