Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Аль-Амир не умерла, но умерло другое. Понемногу символы единения исчезли, зато начали циркулировать истории об убийствах и нападениях на единоверцев. В суннитском по большей части районе, где жила аль-Амир, на дверях появились листовки, предупреждавшие о грядущих атаках алавитских эскадронов смерти. В то же самое время алавитские друзья аль-Амир получали такие же предупреждения о суннитах. Одновременно печально известные отряды головорезов — нанятые правительством банды под названием шабиха, или “призраки”, — похищали на улицах женщин и детей и потом возвращали их, иногда мертвых, иногда — избитых и истерзанных пытками. Несчастные потом рассказывали, что их мучили алавитские бандиты. К концу 2011 года к обычному репертуару ежедневных протестов добавилась новая речевка: “Христиан — в Бейрут, алавитов — в гробы”.

Потом очередь дошла и до аль-Амир. Она направлялась в гости к матери, когда полицейские вытащили ее из рейсового автобуса и доставили в один из специальных разведывательных центров в Дамаске. Аль-Амир снова думала, что умрет. Вместо этого похитители заперли ее в камеру и заставили слушать, как они избивают и пытают одного из ее друзей. Аль-Амир все равно отказалась говорить. Тогда полицейские привязали ее к стулу и подключили электроды к вискам и груди. Боль жидким огнем полилась по ее телу; похитители тем временем, посмеиваясь, ждали, будет она кричать или нет.

“Мы всех вас, суннитов, перебьем!” — сказал один полицейский. При этом он употребил эпитет, который аль-Амир и через несколько лет не могла заставить себя повторить.

Она провела в тюрьме восемьдесят пять дней; потом члены семьи выкупили ее, дав взятку одному из тюремщиков. Она бежала в Турцию, чтобы присоединиться к оппозиционерам в изгнании, но к тому времени настроения в Сирии переменились. Марши единства, на которых молодые и старые, взявшись за руки, несли цветы и оливковые ветви, ушли в прошлое, сменившись отвратительным сектантством.

“Когда я выходила протестовать, меня окружали мужчины и женщины, которые, как и я, мечтали о свободной Сирии. Если я выйду сегодня, то не найду их. Режим украл их у нас”.

Глава 20 “Музыкальный фон стал меняться”

Двадцать четвертого января 2012 года ранее неизвестная группа сирийских мятежников опубликовала короткую видеозапись, подтвердившую то, о чем западные разведки уже догадывались: первое дочернее предприятие “Аль-Каиды”* в Сирии начало работу.

Официальное медийное представление продукта было достойно новой модели автомобиля или новейшего эппловского гаджета. Два дня на исламистских сайтах висела реклама, обещавшая “экстренное сообщение” на фоне циферблата и отсчитывающих минуты стрелок. Когда пришло время, публике был представлен “Фронт ан-Нусра”*: шестнадцатиминутное видео коротко продемонстрировало возможности и особые характеристики группы. Старший менеджер проекта был полон энтузиазма, хотя и старательно отворачивался от камеры.

“Мы несем исламскому народу радостную весть”, — начал Абу Мухаммад аль-Джулани, человек, пять месяцев назад командированный в Сирию головным офисом Исламского государства Ирак*. Мы услышали призыв о помощи, объявил Джулани, и “не смогли не откликнуться на этот призыв”.

Ко времени появления видео банда Джулани уже три месяца продвигала свой бренд. За несколько недель до появления ролика возле одного из отделов службы безопасности асадовского режима в Дамаске с безупречной синхронностью взорвались две начиненные взрывчаткой машины, убив сорок четыре человека и послужив сообщением о том, что в борьбу включились силы нового типа. Позже ответственность за взрыв взяла на себя “Ан-Нусра”*; эксперты по терроризму уже сделали заключение о том, что взрывы совершили террористы “Аль-Каиды”* или кто-то, обученный их методам.

Уже участвующие в конфликте стороны объявили о вступлении в борьбу террористов-смертников. “Мы с самого начала говорили: это террористы”, — сказал пресс-секретарь министерства иностранных дел Сирии Файсал Мекдад. Главные силы повстанцев отрицали использование оружия, которое убивает неизбирательно. Сирийская свободная армия* “не применяет машин с взрывчаткой — она не делала так раньше и не будет делать впредь”, заявил ее пресс-секретарь Аммар аль-Вави. И все же с этого дня шахидомобили стали постоянным пунктом в сирийском каталоге ужасов, наравне с грузовиками-бомбами, поясами смертников и самодельной взрывчаткой.

Джулани в своих нерегулярных видеообращениях утверждал потом, что “Фронт ан-Нусра”* охотится только за пособниками режима, а не за гражданскими, даже если они из алавитской секты Асада. Он говорил, что его методы будут работать даже там, где оказались бесполезными многие другие, от ненасильственного сопротивления до молниеносных партизанских ударов, до жалкой надежды на помощь Запада и расчета на мировое соглашение при посредничестве западных стран.