Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

В отчетах аналитиков государственного департамента “экстремисты” относились главным образом к “Фронту ан-Нусра”*, который к концу 2012 года начинал выглядеть все опаснее. Группировка не только безусловно имела отношение к “Аль-Каиде”*; она еще и проявила себя как одна из самых эффективных военных организаций, а также как магнит для иностранных боевиков. Даже сравнительно умеренное — по меркам “Аль-Каиды”* — поведение “Ан-Нусры”* вызывало тревогу. Хотя лидеры и настаивали на введении шариата в населенных пунктах, которые они “освобождали”, в основном они избегали насилия над мирными мусульманами. Некоторые подразделения “Ан-Нусры”* даже щеголяли сбором мусора и доставкой еды и воды в районы военных действий, завоевывая подобными акциями уважение и даже восхищение.

Аналитики задавались вопросом: что произойдет, если представители этого нового бренда “джихад-лайт” по-настоящему возьмут власть в свои руки? Что, если Сирия — соседка Израиля и истинный залог ситуации на Ближнем Востоке — вот-вот станет первой костяшкой домино “Арабская весна”, выпавшей правительству, которое от “Аль-Каиды”* отличается только названием?

С самого начала беспорядков команда государственной безопасности Белого дома была единодушно против прямого вмешательства США во внутрисирийский конфликт. К концу лета 2012 года преобладающая точка зрения сводилась к одному значительному аспекту: ключевые фигуры ближнего круга Обамы считали теперь вооружение умеренных сирийских повстанцев нежелательным, но необходимым; эта идея казалась наименее сомнительной из списка скверных вариантов.

Среди членов правительства Обамы, требовавших наиболее агрессивного ответа, был популярный и всеми уважаемый министр обороны. Леон Панетта, бывший директор ЦРУ, делился во время обсуждений своим редким опытом: он активно участвовал в борьбе с предшественниками ИГИЛ* в Ираке и помогал координировать помощь арабским инсургентам в Ливии. Семидесятичетырехлетнего Панетту, общительного сына итальянских иммигрантов и бывшего главу администрации в клинтоновском Белом доме, никак нельзя было назвать “ястребом”. Но в Лэнгли и Пентагоне он последовательно принимал решения о применении смертельных тактик — от незаметных дронов ЦРУ до ракетных ударов и рейдов спецназа, — чтобы убивать подозреваемых в терроризме в их заокеанских логовах. Всего за год до этого Панетта участвовал в увенчавшейся успехом миссии по ликвидации самого известного в мире террориста, Усамы бен Ладена.

Сейчас он со все более тяжелым чувством следил, как террористы перебираются в убежища, образовавшиеся в хаосе “Арабской весны”. Его главной заботой была стабильность в регионе: межконфессиональные распри в Сирии могли распространиться за пределы страны, в Турцию, Ливан и еще дальше. А прибытие в Сирию закаленных джихадистов делало конфликт опаснее во много раз.

“Вообще, разведка была очень встревожена, — вспоминал позже Панетта. — Мы видели, как толпы вновь прибывших экстремистов организовывались и начинали действовать весьма эффективно. Меньше всего нам хотелось, чтобы они нашли точку опоры и сделали Сирию своей базой”.

В то время Белый дом продолжал мягко поддерживать оппозицию, пытаясь дипломатическим путем ускорить отставку Асада и образование нового переходного правительства. Но результаты в лучшем случае разочаровывали. Кофи Аннан, бывший генеральный секретарь ООН, возглавивший мирные переговоры, в течение лета брезгливо сложил с себя эти обязанности: ему надоели постоянные помехи, включая настойчивое блокирование российским президентом любых мер, которые могли бы заставить Асада уйти. На местах бои становились все более ожесточенными, и все же ни одна из сторон не могла достичь решающего преимущества. Президент Сирии пополнил свои обессиленные войска боевиками “Хезболлы” из Ливана и использовал ВВС, чтобы бомбить и обстреливать позиции повстанцев. Турция и страны Персидского залива отправляли все новые потоки денег и оружия, чтобы поддержать мятежников, в чьих рядах начинали доминировать исламисты. Американцам, как признавалась впоследствии Хиллари Клинтон, “каждое новое решение казалось хуже предыдущего”.

Клинтон начала частным образом добиваться того, чтобы снабдить американским оружием “тщательно проверенных и обученных умеренных повстанцев, которым можно доверять”, как она выразится позже. В своей книге “Тяжелые времена” Клинтон описывает, как пригласила директора ЦРУ Дэвида Петреуса к себе домой на ланч в июле 2012 года, чтобы обсудить способы вербовки и создания такой армии. Если Америка “хотела все же вступить в игру, мы могли бы весьма эффективно изолировать экстремистов и вооружать умеренных в самой Сирии”, писала она.