Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

К концу лета, после длительных совещаний с партнерами из НАТО и лидерами повстанцев, у Клинтон были “все основания верить”, что эффективная стратегия возможна. ЦРУ под руководством Петреуса составило план создания, обучения и вооружения армии умеренных повстанцев, которые смогли бы наконец свергнуть режим и установить власть в провинциях, контролируемых исламистами. В конце августа план был представлен президенту Обаме на встрече в Белом доме, и Панетта входил в рабочую группу старших советников, обсуждавшую его принятие.

“Мы вне игры. — Таковы были аргументы Панетты. — У нас нет кредита доверия [со стороны сирийских умеренных]. Мы не поставляем им оружия, и они гибнут”.

Панетта оценивал риски весьма трезво. Даже самая тщательно проверенная группа умеренных повстанцев могла, получив американское оружие, перейти на другую сторону или устроить резню. Винтовки, переданные умеренным сирийцам, легко могли под конец оказаться не в тех руках.

“Риск есть всегда, — твердил Панетта. И все же, вторя мнению Клинтон и Петреуса, он сказал президенту: — Думаю, мы можем пойти на это”. Альтернатива — дать кризису развиваться своим чередом — тоже несла с собой риски, открывая дверь еще большему хаосу и создавая питательную среду для экстремизма, доказывал он.

Обама внимательно выслушал, а потом, по словам присутствовавших на встрече служащих, указал на дыры в плане ЦРУ. В истории США было много моментов, когда принятое из лучших побуждений решение вооружить партизан оказывалось чудовищно неправильным, заметил президент, согласно воспоминаниям Клинтон. Почему на этот раз должно быть по-другому?

Бенджамин Роудс объяснял нежелание президента начинать военную интервенцию опасениями, как бы вторжение не затянуло Америку в болото очередной ближневосточной войны.

“Он хотел обдумать варианты, но всегда задавал вопрос: а дальше? Завтра вы разбомбите одну за другой несколько взлетно-посадочных полос в Сирии, а послезавтра тогда что? — вспоминал Роудс. — Он не видел, куда приведет нас интервенция, кроме как в зыбучие пески конфликта, невероятно сложного и в принципе не решаемого военным путем”.

Роудс также предполагал, что разногласия между президентом и его советниками по поводу Сирии были не столь радикальными, как рисовали их новостные выпуски тех дней.

“Откровенно говоря, я думаю, что очень многие использовали эти споры, чтобы остаться в глазах потомков людьми, которые рвались сделать для Сирии хоть что-то, хотя на самом деле разница была невелика, — говорил Роудс. — План, представленный Обаме той осенью, был “как будто сыроват”, как он выразился, и президент сомневался, что вооружение восставших — если, допустим, удалось бы найти достойных доверия союзников — решило бы исход дела.

“Это очень сложная проблема, которая уходит корнями в десятилетие войны в Ираке и в десятилетия межрелигиозного напряжения в той части мира, — говорил Роудс. — Мы казались себе более влиятельными, чем были на самом деле”.

В конце концов Обама, в своей предвыборной кампании обещавший положить конец американскому участию в ближневосточных войнах, отверг план ЦРУ. Ситуация может измениться в будущем, полагал президент, в особенности если Асад перейдет черту и применит химическое оружие (или начнет перемещать его запасы). Но в настоящее время никаких поставок американского оружия сирийским повстанцам не будет.

Снова вспыхнули дебаты, но возможность уже была упущена. Клинтон, разочарованная, снова погрузилась в поиски расплывчатого дипломатического решения, которое положило бы конец конфликту. Она добилась договоренности об увеличении гуманитарной помощи — еще больше одеял, продуктов, компьютеров и телефонов — для сирийской оппозиции.

“Но все эти шаги были полумерами, — писала она. — Конфликт разгорался”.

Панетта ушел с поста министра обороны через пять месяцев после той августовской встречи. Оглядываясь на нее через два года с лишним, он оценивал решение администрации как дорогостоящую ошибку.

“После операций в Пакистане и Афганистане мы научились противостоять “Аль-Каиде”* и ее дочерним предприятиям, — говорил он. — Мы знаем, как действовать. Но нам нужно захотеть действовать”.

Глава 21 “Больше надеяться было не на что”

Черные флаги шли с востока, как и гласило пророчество хадисов; черные полотнища несли люди с длинными волосами и бородами, с именами, взятыми по названию родного города. Они передвигались не верхом на лошадях, а в небольших пикапах, иногда десятками. В туче пыли они направлялись через иракскую пустыню на запад. Через год после авантюры с созданием Исламского государства* в Сирии Абу Бакр аль-Багдади уже был готов взять под свой контроль проект, безнадежно, на его взгляд, заброшенный. Багдади наконец мог показать своим мятежным сирийским сторонникам и всему остальному миру, как он намерен управлять халифатом.