Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Днем, в половине пятого, 19 августа 2003 года — через двенадцать дней после взрыва в иорданском посольстве — Виейра ди Меллу сидел за рабочим столом на третьем этаже отеля, не обращая внимания на большой грузовик-платформу, вставший с работающим мотором возле въезда в ту самую улочку, которая до недавнего времени была заблокирована. Двое иностранных гостей и несколько помощников из ООН вошли к нему в кабинет, чтобы обсудить кризис, связанный с иракскими беженцами; едва закончились приветствия, как взрывом снесло весь фасад здания. Водитель грузовика привел в действие чудовищную бомбу, собранную из старых авиационных боеприпасов. Бомба уничтожила грузовик, шрапнель прошила три этажа миссии ООН, как нож — слоеный пирог.

“Прогремел взрыв, нас всех швырнуло в воздух, — вспоминал впоследствии один из иностранных гостей, Гил Лёшер, профессор Университета Нотр-Дам. — Потолок третьего этажа тут же обвалился, нас бросило вниз, словно из катапульты, и мы пролетели два этажа до первого”.

Придя в сознание, Лёшер обнаружил, что лежит вниз головой и что его ноги раздроблены обломками потолка. Виейра ди Меллу лежал, погребенный под кучей щебня, в нескольких футах от него; ему удалось дотянуться до сотового телефона и вызвать помощь. Пока команда спасателей расчищала путь, пробираясь к нему, он умер от потери крови; кроме него от взрыва погиб еще двадцать один человек. Это была одна из самых жестоких атак, когда-либо совершенных на объекты ООН.

Когда в обломках обнаружили тело молодого шахида, никто больше не сомневался, что взрыв был делом рук террористов, а не попыткой приверженцев старого иракского режима свести счеты, как предположили сначала некоторые американские политики. Буш, делая одно из первых публичных заявлений по поводу взрыва, признал, что “боевики типа алькаидовских”, видимо, проникли в страну. “Они хотят сражаться с нами, так как им невыносима сама мысль о свободном обществе на Ближнем Востоке”, — сказал президент журналистам через три дня после теракта в Багдаде, во время кампании по сбору средств.

Но что это за боевики?

Пока сотрудники ФБР прочесывали развалины миссии ООН в поисках остатков бомбы, которые можно было бы подвергнуть анализу, эксперты из АНБ и ЦРУ вели поиски в обратном направлении, роясь в обширной сокровищнице перехваченных телефонных звонков и текстовых сообщений. Они искали все, что могло быть связано с подготовкой к теракту или с переговорами исполнителей после теракта. Наде Бакос, чья первая командировка в Ирак близилась к концу, поручили тщательно изучить находки и подготовить отчет для высших руководителей ЦРУ и Белого дома в Вашингтоне.

Некоторые звонки, перехваченные операторами АНБ, немедленно обратили на себя внимание. Это были краткие обмены незначащими репликами, явно составленные так, чтобы передавать сообщения. Переговоры не содержали ни имен, ни названий мест — только смутные отсылки к совершенному, а также нечто, звучавшее как поздравление. “Брат, — сказал один из звонивших, — сегодня Аллах был милостив”.

В ЦРУ телефонисты-сыскари отследили цепочку звонков, насколько могли, через цифровые подписи в электронных распечатках переговоров. Звонившие, как выяснилось, пользовались сотовыми телефонами с оплаченными сим-картами, украденными у производителя в Швейцарии. Кто в конечном итоге владел ими и как они оказались в Ираке, оставалось только гадать.

Только десять дней спустя, после еще одного жестокого теракта, Бакос и другим аналитикам повезло. Очередной удар оказался еще страшнее других, и нанесли его не в Багдаде, а в Эн-Наджафе, столице шиитской провинции, где находилась одна из самых важных для большинства мусульман-шиитов страны святынь.

Двадцать девятое августа 2003 года пришлось на пятницу, священный день, и огромные толпы набились в осененную золотым куполом мечеть Имам-Али, чтобы послушать проповедь аятоллы Мухаммада Бакир аль-Хакима, очень влиятельного шиитского священника, который вернулся из иранской ссылки через несколько недель после того, как в Ирак вошли американцы. Семью Хакима, благообразного старца с умеренными взглядами, казнил Саддам Хусейн. Американские военные рассматривали его как потенциального партнера, поскольку Хаким проповедовал единение и терпимость и казался открытым для сотрудничества с иракским временным советом, состоящим из американских назначенцев. В тот день дородный священнослужитель в халате и тюрбане взошел на минбар, чтобы высказать жесткую критику в адрес оккупационных сил, сетуя на их неспособность обезопасить страну, приводя в пример, в частности, взрывы в иорданском посольстве и в штаб-квартире ООН. Иракцы должны сами, при поддержке всего населения, нести ответственность за свою безопасность, сказал имам. “Мы должны объединить усилия, чтобы вернуть жителям Ирака независимость и сформировать иракское правительство”, — сказал он.