Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Другие американские политики, в том числе и из президентской партии республиканцев, сумели уловить смену общественных настроений еще до того, как ее подтвердили опросы общественного мнения. Скандал с Абу-Граибом в глазах многих сорвал последние фиговые листки разговоров о незыблемых моральных устоях, на которых держалась война Америки с Ираком. Популярный образ высокотехнологичной американской военной машины, сеющей страх и ужас в рядах армии Ирака, потускнел и сменился ужасными кадрами о терактах с применением СВУ и с покрытыми государственным флагом гробами. А теперь американцы прямо в своих гостиных становились свидетелями новой разновидности варварства.

“Если бы вы держали руку на пульсе Америки, то заметили бы, как он изменился после новости об обезглавливании Ника Берга, — говорил в интервью New York Times Рой Блант, член Палаты представителей, республиканец из Миссури. — Она прочистила людям мозги. Они наконец вспомнили, почему мы оказались в Ираке и с кем имеем дело”.

Но с кем именно имели дело американцы? Для многих телезрителей люди на видео были членами “Аль-Каиды”*, одну черную маску не отличить от другой. Через три дня после того, как ролик оказался в сети, появилось еще одно послание — как будто специально, чтобы ответить на этот вопрос.

Тринадцатого мая 2004 года джихадистские сайты опубликовали известие о создании новой террористической организации, которая называла себя “Джамаат ат-Таухид валь-Джихад”, или “Армия единобожия и джихада”*. Ей предстояло сделаться чем-то вроде исламской супергруппировки: объединить под руководством Заркави небольшие фракции иракских мятежников и иностранных боевиков. Программное заявление было впечатляющим: в нем говорилось о “поворотной точке истории”.

“Это слияние укрепит людей ислама, оно станет пылающим пламенем для врагов Аллаха, в котором все они будут гореть, пока не вернут похищенные у нас права и пока на всей земле не настанет царство истинной веры, — говорилось в послании. — Это мандат, побуждающий группы и секты ревностно взяться за исполнение их истинного долга. Клянемся в верности Исламскому государству, которое не предадим и которому не изменим. Мы будем верны клятве до конца, пока не достигнем одного из двух: победы или мученической смерти”.

Коммюнике указывало двух лидеров с Заркави — “шейхом” — в качестве главного. Всего за три месяца до этого Заркави в письме к бен Ладену просил “Аль-Каиду”* о сотрудничестве и утверждал, что мир в любом случае скоро услышит о нем. Этот миг настал. Опубликовав запись с Бергом и провозгласив, что его, Заркави, организация объединила всех повстанцев, он обозначил свое место в глобальном джихадистском движении. Заркави отныне был не только руководителем крайне жестокой террористической группы в Ираке. Теперь он — как террорист, которого боится Запад и которому хотят подражать молодые исламисты, — соперничал с самим бен Ладеном. Да, бен Ладен тоже делал видеозаписи: в золотых одеждах, с крашенной басмой бородой саудовец сидел за столом, произнося напыщенные речи. В ролике Заркави перед зрителем предстал энергичный, харизматичный молодой мужчина в наряде ниндзя, который убил американца собственными руками.

Аналитики ЦРУ, изучая видео и официальное сообщение о создании “Армии”*, задавались вопросом, не переоценил ли молодой иорданец свои силы. Заркави был выскочкой, которому не хватало школьного образования и у которого, по отзывам, никогда не было ни умения видеть ситуацию, ни интеллекта, чтобы руководить большой группой. Не хватало ему и организационной поддержки, которая привела к успеху бен Ладена, в частности поддержки со стороны известных исламских богословов — те своими фетвами оправдывали жестокие деяния вплоть до убийства мирных граждан или найма террористов-смертников. Заркави санкции на убийства никто не давал, он взял на себя ответственность самостоятельно решать, как вести джихад против США.

Нада Бакос задавалась вопросом, не стремился ли Заркави сделаться главной мишенью, и не только для американцев.

“Заркави как с цепи сорвался, — говорила она впоследствии. — Даже “Аль-Каида”* пыталась придерживаться определенных принципов, прося богословов давать разъяснения насчет шариата. Но Заркави толковал закон как ему вздумается. Он устанавливал собственные правила, и это походило на культ. Заркави словно основал новую религию”.

Конечно, Заркави столкнулся с отрицательной реакцией. Религиозные деятели “Аль-Каиды”* и других завоевавших прочную репутацию джихадистских групп не одобряли подобного слишком уж неортодоксального поведения, особенно если оно могло оскорбить чувства богатых и набожных арабов, чьи пожертвования составляли бóльшую часть бюджета организации.

Но многие простые мусульмане присоединились к быстро растущей пастве Заркави. В Ираке и где бы то ни было почитатели теперь звали иорданца новым прозвищем, которое вошло в обиход в самые первые дни после демонстрации записи с Бергом.