Черные камни

«В дверь кабинета постучали.

— Войдите!

Сопровождаемый надзирателем, грузным и глупым старшиной Пилявским в комнату входит Чижов. Он стал еще бледнее, и до этого острый большой нос еще больше заострился, а лысая голова делала его похожим на сову.

„Расскажите, Чижов, где и когда Батуев говорил то, о чем вы показывали следствию?“

Чижов испуганно вздрогнул, потом, пересилив себя, улыбнулся какой-то скверной, подлой улыбкой и хихикнул:

„Ну что там, ты ведь помнишь, Борис, говорил мне о бюрократизме в партийных органах и что колхозники задавлены налогами, и что ты слушал с Киселевым „Голос Америки“?“

Глаза Бориса блестели гневом и, как бы желая остановить потекший вдруг поток лжи, он махнул в сторону Чижова несколько раз рукой.

„Последнее — неправда. Врешь ты, Чижов, что я тебе рассказывал содержание этой передачи“.

„Прекратить разговоры“, — оборвал следователь. — И — увести Чижова. Ну, — начал он, — „теперь ты признаешь?“

„Нет, последнее не признаю…“»

А вот еще более интересный документ, следующий в тетради Б. Батуева непосредственно после приведенного выше описания очной ставки с А. Чижовым. Он называется «Судьба предателя». Эпиграфы помещены выше заголовка. Цитирую:

Как у Л. Толстого к Анне Карен(иной).

«Мне отмщенье, и аз воздам».

А может быть и не так?!

СУДЬБА ПРЕДАТЕЛЯ

«Рос сентиментальным, глуповато-восторженным. Природа должна была дать ему то, чего не хватало его предкам — лирики сентимент[8]. Отец его делал революцию сначала сознательно, затем оброс мхом непротивления и хуже — перестал осознавать то, что делал. Сменял клинок честного воина на пистолет карателя. Расстреливал, будучи комендантом Управ[ления][9], оклеветанных честных людей в Шиловском лесу[10]. Сын рос в среде раздвоенности и двуличия. Это сделало из него на словах революционера фразы и предателя по натуре. Это не могло пройти бесследно. Судьба. Случайно А. стал на путь революционера, но не по убеждению, а в силу сложившихся обстоятельств и скорее в силу дружественных связей. Роковой сорок девятый. Удар для его отца, это кровь за кровь. Символично. Сын попал в категорию людей, которых его отец пускал в расход. У отца в душе раздвоенность, смятение. Он знал, чем это грозит единственному сыну. И, не смея оторваться от этой среды, он откидывал то новое, что ему открылось, сбивал и сына с правильного пути — сделав его в конце концов предателем. Сына одолели страх, раздвоенность и привязанность к той среде, в которой он вырос, — он понял, что здесь спасение, хотя бы частичное — предательство своих товарищей. И он встал на путь циничного и подлого предательства, выдавая его за чистосердечность и раскаяние. Случай на очной ставке — шедевр, недосягаемый по наглости и чудовищности. Сыну простили его товарищи и даровали жизнь[11], но для себя он не обрел спокойствия — ни раскаяния полным письмом, ни попыткой представить отца своего человеком, вставшим на путь сопротивления темным силам МГБ.

На следствии А. с чудовищным цинизмом рассказывал хохочущим следователям, циникам и растленным, свои любовные похождения с М. В.»

Оба процитированные текста из дневника Б. Батуева датированы 7 февраля 1958 года.

АРЕСТ БОРИСА БАТУЕВА

Эта глава написана со слов Бориса Батуева. Рассказывал Борис о подробностях своего ареста нечасто и только абсолютно близким друзьям: Ю. Киселеву, мне, В. Рудницкому, В. Радкевичу, Н. Стародубцеву.

Сначала несколько слов о месте действия, знакомом и дорогом для меня с раннего детства.