Черные карты для белой дамы

— Хорошо, хорошо! Мы оба виноваты, давай не будем при ней, — он кивнул на девочку. Мы с тобой в расчете, платить мне ни за что не надо. Где ты ее похоронишь? Может, помочь?

— Не надо. На своем участке. Я ведь не могу объяснить, откуда я ее взяла. — Лев нагнулся, поцеловал Лену в щеку, почувствовав на губах солоноватый вкус слез.

— Прости меня, Ленка! — и не говоря больше ничего, уехал.

Лена тихонько вошла в дом, навстречу вышла Тамара.

— Ты что здесь? — Удивилась Лена. — Тамара молча взяла у нее сверток, прошла в комнату. — Чего ты здесь? — шла следом Лена

— Ты ложись, отдохни, я все сама сделаю. Мне Данька твой вечером все рассказал. Не волнуйся. На тебе лица нет.

— Лена опустилась на кровать. «Лица нет, а что же там вместо него? Задница, что ли?» — Она посмотрела, как Тамара аккуратно разворачивает на столе сверток. «Она все сделает как надо, — стучало в голове. — Она баба сельская, привыкшая ко всему, это мы, городские, раскисаем, а они крепкие». — Она упала на подушку. Данька будет рад. Нет, не будет. Он только одобрит мой поступок, но рад он не будет, и чему радоваться?»

Она подошла к коробке, стоящей на табуретке. Ребенок был одет так, как бы и она его сама одела, свое дитя. Бледно-розовый цвет красиво сочетался с белым. «Надо же, какая теперь красивая одежда для детей?» — восхищенно подумала Лена. — А Данилка когда у меня родился, я и пеленок не могла достать. Мать покупала фланельку и рвала ее на пеленки. Они так и были необработанные, с махровыми краями, распашонки только те, что были в детском мире», все одинаковые — не дитя, а стандарт. Нет, сейчас, что ни говори, а если есть деньги, можно так одеть ребенка, что он будет единственным в городе».

Она потрогала маленькие пальчики, сжатые в кулачок, да, но косточки у нее уже есть. Лена не обвиняла себя в содеянном, что она могла дать хорошего этому ребенку? Ничего. Обучать с раннего возраста, как Оксанка, свою дочь, кокетству, или в двенадцать отдать ее такому же сытому Леве? Оксана свою, наверное, с удовольствием бы отдала, только, видать. нехватка витаминов, плохое питание не дали роста ее одиннадцатилетней дочери, несмотря на то, что вести себя с мужиками она уже умеет и нередко смущает видавших виды. Они ее принимают за восьмилетку. Нет, пусть лучше так, чем такая жизнь. Лена поправила венчик на голове ребенка.

— Мы похороним тебя, и твоя маленькая чистая душа освободится. Она может возродиться еще в ком-нибудь и будет жить счастливо. — И опять ей показалось, что ресницы ребенка легонько дрогнули. Лена наклонилась, прислушиваясь, ей показалось, что девочка вздохнула, Лена даже приложила руку к ее груди.

— Она красивая, правда? — Лена кивнула, соглашаясь с сыном.

— Тебе жалко, теть Лен?

— Наверное, жалко, — Лена выпрямилась, тельце было холодным и неподвижным.

— Папка в саду под яблоней яму роет, так ваша бабка раз пять прибегала узнать, что он надумал делать. Она и в комнату прорывалась, да Данил дверь закрыл, сказал, что тебя нету дома.

— Спасибо. — Лена пошла на кухню, надо хоть что-нибудь выпить, в горле пересохло. Язык, казалось, распух и стал шершавым. На столе стояли кастрюли, миски. Она приподняла полотенце на одной, в ней был приготовлен винегрет, во второй — оливье.

— Мамка пирожки печет, — сказал Саша. Лена опять кивнула. Деньги мы с Данькой дали, не волнуйся. — Она и не думала из-за этого волноваться, сейчас ее вообще ничего не волнует. Открыв бутылку «Фанты», она налила полный стакан, сделала два больших глотка, и больше жидкость в нее не пошла. «Надо же, я думала, ведро выпью». Ей что-то надо было сделать очень важное, но она забыла, что и поэтому ходила заторможенная, пытаясь вспомнить.

— Ну что, бабы? — вытирая руки о брюки, вошел на кухню Григорий. — О, а тут баба только одна! — он виновато улыбнулся. — Томка-то де?

— Счас придет, в магазин ушла за водкой, — ответил Саша, вылавливая из миски пирог. Хошь? — показал он Данилу, — с капустой. —

Данил покачал головой, он сейчас ничего не хотел, разве только одного хотел, чтоб остаться с матерью наедине и, обнявшись, посидеть, помолчать.

Лена вдруг вспомнила, что она хотела сделать. Она вбежала в комнату, открыла шкаф, поискала самое темное платье, но таких у нее просто не было. Черная юбка чересчур коротка для того, чтобы в ней можно было идти в церковь, именно туда она собиралась идти. Не найдя ничего подходящего, надела светлый сарафан, который очень подчеркивал ее талию, красивый вырез показывал соблазнительную грудь, которую удерживали две тоненькие косички сарафана. Это единственная вещь, которая была ей по щиколотку. Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна, правда, прическа… Лена быстро расчесала взбитые волосы, заплела в косу, уложила ее на голове в виде короны. Вот так лучше. Слегка раскрасневшись, она взяла коробку в руки, остановилась: как нести? В пакете или так? Посмотрев на ребенка, решила нести ее в руках. Закрыла коробку, взяла ее и вышла на улицу.

— Ты куда? — Григорий привстал со скамейки, выронив окурок.