Черные холмы

Шелудивая, вялая кляча Паха Сапы остановилась. Поначалу Паха Сапа решил, что она ранена (как что-то таких размеров могло не получить пулю, когда воздух был просто начинен летающим свинцом?), но она просто заупрямилась от страха и остановилась, чтобы пощипать травку на поле боя.

Паха Сапа бил пятками клячу под ребра, хлестал ее поводьями, тянул за них, и в конце концов глупое животное развернулось и потрусило к рядам стреляющих вазичу — спешившимся кавалеристам и пехотинцам, которые еще не устремились в атаку. Паха Сапа продолжал размахивать своим незаряженным пистолетом, надеясь на то, что солдаты Крука пристрелят его.

Но вместо этого солдаты вазичу с победными воплями поднимали ружья. Потом они помчались на Паха Сапу и отступающих лакота, некоторые побежали, некоторые кавалеристы пытались вскочить на своих впавших в панику лошадей, и лошади и неудачники седоки смешались в кучу, солдаты забыли про пустые животы, они жаждали крови отступающих лакота.

Паха Сапа трясся в побитом пулями седле, позволяя своей вялой кляче перевезти его за переднюю линию. Наконец кляча остановилась и снова принялась щипать травку, а Паха Сапа выскользнул из седла и упал на задницу — он был слишком слаб и опустошен, чтобы подняться на ноги.

Вокруг него толпились солдаты. Внезапно перед ним оказался Кудрявый — с перекошенным лицом он спрыгнул со своего пони. Старый кроу встал над Паха Сапой, который сидел в грязи, положив локти на голые колени. Старый разведчик поднял и взвел свой пистолет.

— Лакотский водяной мальчик, Биле: Три Долгоносика и Часто Отрезает Носы мертвы, они убиты в засаде, на которую нас вывел ты.

Паха Сапа посмотрел на него. И улыбнулся.

— Хорошо. Я надеюсь, черви уже поедают их тела, а их духи навечно останутся в этой жиже.

Кудрявый ухмыльнулся и навел пистолет на лицо Паха Сапы.

«Значит, вот оно как, пращуры? Ну что ж, мне жаль, что я не сочинил своей песни смерти».

Рядом резко остановились лошади, обрызгав комьями грязи Паха Сапу и старого кроу. Это был генерал Крук, на лице которого под идиотскими бакенбардами светилась улыбка, а с ним несколько офицеров и знаменосец. Генерал еще до того, как остановился его конь, разразился речью на глистном языке вазичу, обращаясь к Кудрявому. Никто, казалось, не заметил пистолета, наведенного на Паха Сапу.

На глупом круглом лице Кудрявого отвисла челюсть, и он целую минуту смотрел на военного вождя вазичу, прежде чем отвел в сторону пистолет и осторожно спустил боек.

После этого Крук и его люди ускакали.

Кудрявый рассмеялся смехом человека, сошедшего с ума. Он сплюнул в грязь и посмотрел на пистолет в своей руке.

— Серый Лис говорит, что ему известно: ты, Билли с Вялым Конем, на самом деле лакота, а не кроу, но он приглашает тебя стать при нем разведчиком, пока он, Крук, Серый Лис, командует пехотой и кавалерией. Он говорит, что твоя храбрость…

Лицо Кудрявого перекосило так, будто его вот-вот вырвет, но он только снова сплюнул.

— Он говорит, что никогда не забудет твое сегодняшнее мужество и только надеется, что другие его разведчики будут учиться на твоем примере. Да… Серый Лис сказал мне, что ты настоящий скелет, и если Пьет-из-Копыта и я не покормим тебя, чтобы ты выжил, то он повесит нас обоих на первом попавшемся достаточно крепком дереве.

Кудрявый снова рассмеялся безумным смехом. Паха Сапа мог только молча смотреть на него.

В ту ночь Паха Сапа проспал восемь часов под дождем без всякого одеяла или парусины. Еще до рассвета затрубили горны, и Паха Сапа стал с нетерпением ждать нового сражения.

Но нет… Несмотря на непрекращающуюся перестрелку между воинами Шального Коня и арьергардом из кавалерии и пехоты, возглавляемым Медвежьей Шубой, капитаном Миллером, и невзирая на шесть месяцев поисков воинов лакота, два месяца из которых вазичу провели без какой-либо иной пищи, кроме конины, с двумя тысячами человек, жаждущих отомстить за смерть Кастера, Крук покидал поле боя.

Они наткнулись на колею, наезженную золотоискателями, которые направлялись в Черные холмы, и теперь Крук повел тысячу семьсот своих голодных солдат по этому следу. Шальной Конь и его воины преследовали группировку, обстреливали ее день за днем с тыла и с флангов, предпринимали ложные атаки по ночам, но Крук не желал давать сражения.

Если не считать двух сотен индейских пони и пяти тысяч фунтов мяса, взятых на индейской стоянке, которую они разорили у Тощей горки, давно ожидаемое и желанное сражение с Шальным Конем не принесло Круку других плодов. Они проделали путь из самого центра территории Вайоминга, выйдя из Форт-Феттермана 1 марта в сильную снежную метель, а теперь, оставив за спиной столько миль и по прошествии стольких месяцев, Крук отказывался от сражения с Шальным Конем и другими враждебными индейцами, и длинная колонна людей и лошадей медленно двигалась на юг в сторону Черных холмов.