Черные крылья

Через миг и Мазайка, сообразивший наконец, в чем дело, рванулся прочь, но его держали крепко. Последние шаги его почти пронесли на руках – только и мог что перебирать ногами в воздухе и смотреть, как приближается лестница, ведущая к двери дома мертвых.

Глава 9. «Милая пришла!»

Учай проводил одобрительным взглядом стражников, задвигавших засов на двери и убиравших лестницу, а потом наклонился к Тхери и прошипел:

– Сиди спокойно! С твоим сыном ничего не случится!

Кузнец едва ли слышал его: глаза вытаращены, зубы оскалены…

– Если Богиня примет дар, что ты сковал, – отпущу его. Идите на все четыре стороны! Если же ты обманул меня…

Тхери что-то прохрипел, но больше не рвался как безумный. Убедившись, что кузнец услышал его, Учай неторопливо поднялся. Он шагнул вперед, к краю помоста, и воздел руки. Шумная толпа разом затихла, подчиняясь его движению. Над вечерним лесом, над заснеженным берегом воцарилась мертвая тишина, лишь потрескивали костры.

– Сегодня особый день, особая ночь, – понесся над берегом звучный голос, заставляя каждого слушать, не отрывая глаз от вождя. – Новое солнце восходит, утро нового года грядет! Позади – холод и тьма, где мы были разрозненны и беспомощны. Впереди – рождение нового мира. Мы победили врагов, мы стали другими – мы едины, мы сильны! Шкай озаряет наш путь, Варма наполняет ветром крылья!

«Безумец или нет, а в даре слова ему не откажешь, – думал Киран, кисло глядя на затихшую толпу. – Ладно эти, но ведь и мои слушают… И молчат… Почему молчат?»

Арьи домашнего войска расположились все вместе возле самой подвыси. Каждый был неизмеримо знатнее любого из ингри и, в сущности, должен был бы сидеть здесь выше всех, в том числе и самого Учая. Однако по неизвестным Кирану причинам воины отказались занять выделенный для них помост, предпочтя устроиться поближе к блюстителю престола. Кирану хотелось бы думать, что они тревожатся о его безопасности. Однако он не привык себе врать.

«Что-то замышляют, – думал он, поглядывая на зловеще-спокойных арьев. – Даже не перешептываются – значит, все уже решили…»

Он вспомнил, как передал им слова Учая о двух воинах, которых следует избрать по жребию для жертвенного поединка. Как убеждал, что другого выхода нет; доказывал, что при малейшей попытке сопротивления их попросту перережут во сне или выдадут дривам… Арьи сперва возмутились, накинулись с обвинениями. Припомнили и Тендара, и много недостойных, по их мнению, уступок. Но потом, о чем-то посовещавшись, вдруг согласились. Уж слишком легко…

Кирану въяве представилось, как его воины разом выхватывают мечи, вскакивают на помост. Вспышка клинка – и голова Учая, заливая кровью шкуры, катится, падает на снег… Он прикрыл глаза и отвернулся, надеясь, что повелитель ингри не видит сейчас его лица. «Почему я сам не отдал им такой приказ? – думал он. – Сразу как письмо прочитал? Учай не ждал подвоха, можно было прикончить его и скрыться. А дальше – на прорыв, через проклятые дривские леса, домой, в Аратту!»

«Почему-почему? Побоялся!» – признался себе Киран.

Кого? Беловолосого дикаря Учая? Что их разорвут сразу, как только дикарь будет убит? Дривской расправы, если арьи попадут им в руки? Или что с арьями сделают дривы, если попадут им в руки? Оборотней, несомненно поджидающих в лесу…

«Надо как-то подать знак воинам… предостеречь от необдуманных решений… Лучше уж отдать двоих, чем потерять всех!»

Пока Киран пытался выбрать лучшее из скверных решений, Учай продолжал говорить. Он восхвалял предков рода и всех богов неба, леса и вод, что возвысили народ ингри над прочими племенами, а его, любимого сына Шкая, привели к славе и могуществу. Он говорил так складно, что даже те, кто давно знал вождя ингри, невольно подпадали под обаяние его слов. Даже сидевшая рядом Кирья поглядывала на старшего брата с невольным восхищением. «Какой же Учайка молодец! – думала она. – Прежде был злой, вредный, а теперь совсем как наш отец – мудрый, заботливый вождь! Объединил всех ингри, вернул земли дривам, от злых арьяльцев нас защищает…»

Тем временем Учай вдруг на миг запнулся и умолк. Коснулся рукой груди, накрыв ладонью оберег с черным ликом. Когда он вновь заговорил, голос его задрожал, однако стал еще слышнее в мертвой тишине, – кажется, люди перестали даже дышать, чтобы не пропустить ни полслова вождя.

– Услышь же меня – ты, кому мы все обязаны нынешним счастьем и процветанием! Взгляни на меня, незримая защитница! О ты, что вела меня дорогой славы, а мой народ – к братству и благоденствию! О Мать Битв! Мы воевали, и лишь одно из твоих имен, самое грозное, было нам открыто! Но сегодня я, сын Шкая, стою перед тобой как твой земной супруг – так яви же нам свой любящий лик, госпожа!

Учай поглядел в небо, будто надеясь увидеть богиню среди звезд, и многие повторили его движение. Кому-то померещился крылатый силуэт в столпах дыма над кострами, кто-то почувствовал на себе жгучий взгляд из-за грани миров…

– Приди, о возлюбленная, о небесная супруга! Да родится на празднике нового солнца новый союз богов!