Черные крылья Бога

Гибкий и резкий разведчик, умеющий убивать чем угодно – от «Стингера» до куска ржавой проволоки, явно произвел на диковатого по жизни пацана поистине неизгладимое впечатление.

Иветта же, почувствовав восхищенные взгляды симпатичного мальчика, рисовался изо всех сил: стрелял на звук с завязанными глазами, метал ножи и сюрикены, выходил на спарринг с двумя, а то и с тремя противниками.

Я начал беспокоиться.

Если они чересчур… м-м-м… сойдутся, мой новый кунак Альвей меня точно зарежет.

Вообще без вопросов.

Ага.

И будет, кстати, абсолютно прав: парня поручили мне не для того, чтобы у Веточки новый любовничек появился.

Я уж совсем было собрался поговорить с Асланом, но он меня опередил:

– Послушай, Старший! – мальчишка выглядел здорово озадаченным. – Почему твоего лучшего воина зовут женским именем? Я не очень долго живу среди русских и еще не все понимаю, но ведь это женское имя, правда?!

Я смутился.

Объяснять этому девственному сыну гор тонкости Веточкиной сексуальной ориентации…

– Понимаешь… М-м-м…

– Шайтан!!! – Аслан вскочил на ноги и, схватившись за кинжал, что то заорал на своем родном языке.

Вот черт!

Я так и не научился понимать их ругань.

Грузинскую или там абхазскую – еще туда-сюда, но чеченский язык – это уже, простите, что-то!

Ни черта не поймешь.

Однако суть мне уловить удалось.

Не по словам, по мимике.

– Сядь! Быстро!!!

Парень нехотя подчинился.

– А теперь слушай, – беру паузу, закуриваю.

Руки ощутимо дрожат.

– Когда-то очень давно, – вздыхаю, – в маленьком городе у моря жил мальчик, твой ровесник. Но у него не было дяди Альвея, который мог бы его учить ходить по горам, хорошо стрелять и хорошо ненавидеть…

Он слушал очень внимательно, время от времени поглаживая костяную рукоятку горского кинжала.

Потом спросил:

– Он их правда убил?! Всех?!!

Я медленно, про себя, выдохнул и снова потянулся за сигаретой.

– Да. Ты видел сам, как он научился убивать. А что до его… Короче, не считай Веточку ни женщиной, ни мужчиной. Считай его тем, кто он есть. Солдатом. Воином. Этого достаточно.

Он долго смотрел себе под ноги.

Потом вздохнул:

– Альвей говорил, что у вас, русских, все очень сложно. Я не понимал…

– Что ты не понимал?

– Я не знаю, как сказать. Я не знаю, как к нему относиться. Он – мужчина, и он… не мужчина. Почему?

Я положил ему руку на плечо:

– Просто ты взрослеешь, Аслан. Так бывает…

Он непонимающе посмотрел мне в глаза.

Я вздохнул:

– Так бывает и у русских, и у чеченцев, и у других, – почти по-чеченски жму плечами. – Люди взрослеют, когда начинают понимать, что есть вопросы, на которые нет ответов.

Молчит.

Думает.

Потом спрашивает:

– Это хорошо?

Я глубоко затянулся.

Просто чтобы потянуть время.

Что ни говори, но быть отцом, наверное, весьма тяжелая работенка.

Врагу не пожелаешь.

– Не знаю, Аслан, – вздыхаю. – Это, представь себе, – как раз один из таких вопросов…

…Ближе к вечеру в лагере наконец-то появились Вожак и остальные.

Он был мрачнее тучи.

Дядя Миша, кстати, тоже.

Мы уединились в штабной палатке, и Корн, что на него, в принципе, не похоже, на этот раз не стал тянуть кота за причиндалы.

– Идти все-таки придется через Джубгу, – говорит. – В горах снег. Лавины. Лаба вышла из берегов. Тот путь, через Каладжинскую, закрыт напрочь. Придется идти по побережью. Хорошо еще, что казаки отбили у адыгов Горячий Ключ. Те могут, конечно, пострелять со склонов, но скорее всего, перевал пройдем относительно спокойно. Дальше – хуже. Серпантин. С гололедом и всяческой стреляющей швалью за каждым новым поворотом. Полное дерьмо. Жрать нечего абсолютно. В Туапсе и Новороссийске, в портах, на терминалах нефть разлилась. Уже лет пять как. Море мертвое, почитай, до самой Лазаревки. Даже чайки все передохли. Хорошо еще, что бора эту дрянь на юг гонит, в Турцию. Мимо Сочи и абхазов. Но побережье все одно – сами понимаете. Вонища, говорят, – хоть в противогазах иди. Те, кто там жить остались, – натуральнейшее зверье. С ними даже геленджикские воры не связываются. Пробы ставить негде. Жрут все, начиная с натуральной помойки и заканчивая человечинкой, которой тоже, представьте, не брезгуют. Почти у всех – ВИЧ-17. Это, господа, такая зараза, лечить которую еще пока не научились. И передается она при малейшем прикосновении. Начиная с Магри – блокпосты Князя. Прямо перед первым – жесткая «санитарная зона». Если до них доберемся, считай – живы остались. Договоримся. Но шансов добраться – один к десяти, даже учитывая сверхподготовку твоего отряда…

– И что делать будем?

Вожак преувеличенно внимательно осмотрел ногти.

– Не знаю, – вздыхает. – Других вариантов у нас, Егор, с тобой все равно нет. Что умеем, того и имеем…

Я рывком поднялся на ноги, отдернул брезентовый полог, обернулся:

– Значит, нечего тут и рассусоливать, – усмехаюсь. – Мой контракт пока в силе. А я свои контракты привык отрабатывать. Репутация такая. Считай – та же валюта. Два дня на подготовку техники и заготовку припасов. Потом выступаем.

…До перевала добрались почти что без приключений.

Перестрелка недалеко от Краснодара не в счет.

Так, разминка.