Черные кувшинки

Я не строила себе никаких иллюзий. Сразу после моей смерти сюда, как стервятники, слетятся из долины Эра торговцы подержанными вещами и растащат мебель, посуду, безделушки. Возможно, кое-что появится потом на полках антикварной лавки на улице Бланш-Ошеде-Моне, в моей бывшей служебной квартире над школой. Но вряд ли кто-то из них заинтересуется моими «Черными кувшинками» – ну висит на стене какая-то грязная мазня, и пусть себе висит. И никто не догадается, что под слоем черной краски скрывается совсем другая, наполненная ярким светом жизнь!

И картина отправится на помойку.

А старуха, слишком неосторожно высунувшаяся из окна, – в яму в земле, поближе к своему славному муженьку.

Старуха была злющая. Ни с кем не разговаривала, никогда не улыбалась, а если с ней здоровались, отвечала сквозь зубы. И никому даже в голову не придет, что под морщинистой кожей таилась девочка, наделенная, как говорили, большим талантом. Может быть, даже гениальная…

Никто никогда этого не узнает.

И Фанетта, и Стефани давно умерли. Их убил слишком заботливый ангел-хранитель.

Я смотрела в окно на мельничный двор. Посыпанные гравием дорожки серовато поблескивали в свете галогеновой лампы над входом. Страха я не испытывала. Разве что сожаление. Маленькая Фанетта так любила жизнь.

Не думаю, что она заслужила такую злую смерть.

85

Почти под самым моим окном остановился «пикассо-ситроен». Такси. Я к ним привыкла. Вечером у гостиницы часто тормозят такси, привозят туристов, которые приезжают на вокзал Вернона последним парижским поездом. Багажник у них всегда битком набит чемоданами.

Разумеется, к машине подбежал Нептун – как же без него! Обычно из задней дверцы высыпают детишки, и Нептун их радостно встречает. Тоже привык.

Но на сей раз ему не повезло. Детей в такси не оказалось.

Только один пожилой мужчина. Даже старик.

И без чемодана…

Странно.

Нептун остановился перед стариком. Тот наклонился и принялся ласково гладить моего пса, словно встретил старого друга.

Господи!

Не может быть!

Все завертелось у меня перед глазами. Сердце запрыгало в груди.

Этого не может быть!

Я подалась вперед. Но не чтобы выпасть из окна. Ну уж нет! Меня окатило теплой волной. Мгновенно вспомнилось, как я стояла у окна в другом доме – в розовом доме Моне… В другом доме и в другой жизни. Рядом со мной стоял невероятно привлекательный мужчина. Я говорила ему странные слова. Раньше я даже не догадывалась, что способна их произнести.

Они звучали как стихи Арагона. Я запомнила их наизусть.

«Я с первого взгляда влюбилась в ваш “тайгер-триумф”!»

Потом я засмеялась и добавила:

«И в то, как вы гладите Нептуна».

Я еще дальше высунулась из окна. Прислушалась к его голосу. Он почти не изменился, хотя прошло без малого пятьдесят лет.

– Нептун! Старина, как же я рад тебя видеть! Как я рад, что ты жив-здоров!

Я вернулась в комнату и прислонилась к стене. Сердце колотилось как ненормальное. Я пыталась успокоиться. Пыталась рассуждать трезво.

Прощай навсегда.

Больше я никогда не видела Лоренса Серенака. Инспектор Лоренс Серенак оказался не просто хорошим, а выдающимся сыщиком. В конце 1963 года, через несколько месяцев после закрытия дела Морваля, я узнала от Сильвио Бенавидиша, что Лоренс попросил перевода в Квебек. Как будто хотел удрать на другой край земли. Я тогда решила, что он бежит от меня. На самом деле он бежал от смертоносного безумия Жака. Именно в Канаде к нему приклеилось прозвище, образованное от его имени, – Лорантен. В Квебеке, в долине реки Святого Лаврентия, все, от Монреаля до Оттавы, стали звать его Лорантеном. Ничего удивительного – канадским коллегам показалось естественным переделать окситанское имя Лоренс в чисто квебекское Лорантен. Из газет я узнала, что в 1985 году, после громкого ограбления музея Мармоттан-Моне, когда были украдены шедевры Клода Моне, Лоренс вернулся в Вернон и снова возглавил комиссариат полиции города. В тех же газетах напечатали его фотографию. Не узнать в комиссаре Лорантене Лоренса Серенака было невозможно. Амаду Канди даже рассказал мне, что за время двадцатилетнего отсутствия комиссара никто не посмел снять со стен в его кабинете висевшие там репродукции картин – «Арлекина» Сезанна и «Рыжеволосую женщину» Тулуз-Лотрека…

Я дрожала как лист на ветру. Не смела подойти к окну.

Зачем Лоренс сюда приехал?

Все это не имеет никакого смысла…

Стоп. Надо навести порядок в мыслях. Я металась по комнате.

Что здесь делает Лоренс?

Ясно, что он тут не случайно. Я бросилась к зеркалу – ноги сами поднесли меня к нему.

Внизу раздался стук в дверь.

Меня охватила паника. Как девчонку-подростка, которую влюбленный в нее парень застал выходящей из душа. Господи, до чего же я сейчас должна быть смешна! Мелькнула краткая мысль… Патрисия Морваль. Ябеда Мэри, вдова Жерома Морваля… Она рыдала у меня в объятиях какую-нибудь неделю назад… Жизнь меняет людей. И иногда – к лучшему. Неужели это Мэри позвонила Лоренсу? Навела его на след? Подсказала, где искать правду, ужасную правду? Как же мне во всем этом разобраться? Времени совсем нет…

Стук внизу повторился.

Господи боже мой…