Черные кувшинки

«Интересно, — мелькнуло у Патрисии, — что должны думать люди, случайно наткнувшиеся на этот сайт?

Зачем тут эта доисторическая фотография?

Кому взбредет на ум разыскивать одноклассников, с которыми учился шестьдесят пять лет назад?»

Патрисия долго вглядывалась в невинные детские лица. Господи, она все еще не в состоянии поверить в то, о чем поведала ей эта полоумная старуха. Такого просто не может быть! Она все придумала! Неужели она и правда знает, кто убийца Жерома? Человек, которого она сама, Патрисия, заподозрила бы в последнюю очередь!

Ее охватила дрожь. Из глаз потекли слезы. Наконец она собралась с силами и встала.

Она знает, что должна сделать. Перешла в гостиную, по пути машинально передвинув на пару сантиметров бронзовую фигурку Дианы-охотницы на буфете вишневого дерева.

Да чем она рискует?

Патрисия выдвинула ящик буфета и достала старую записную книжку в черной обложке. Снова села в кожаное кресло, взяла трубку беспроводного телефона и набрала номер.

— Алло! Комиссар Лорантен? Это Патрисия Морваль.

На том конце провода молчали.

— Жена Жерома Морваля. Дело Морваля. Хирурга-офтальмолога, убитого в Живерни… Вы понимаете, о чем я?

На сей раз ей ответил раздраженный голос:

— Разумеется, понимаю. Я на пенсии, но болезнью Альцгеймера пока не страдаю.

— Ну да, ну да. Я потому вам и звоню. Я часто встречала вашу фамилию в местной прессе. С самыми хвалебными отзывами. Мне нужна ваша помощь, комиссар. Я хочу, чтобы вы провели… как бы это сказать… ну, что-то вроде параллельного расследования. Я имею в виду, помимо официального.

Она замолчала. Молчал и ее собеседник.

Хвалебные отзывы…

Комиссару Лорантену невольно вспомнились самые громкие в его карьере дела. Годы, проведенные в Канаде, и участие в раскрытии кражи из Монреальского музея изящных искусств в сентябре 1972 года. Это было одно из крупнейших в истории ограблений — злоумышленники похитили 18 полотен: Делакруа, Рубенс, Рембрандт, Коро… В 1974-м он вернулся в Вернон, а одиннадцать лет спустя, в ноябре 1985-го — за три года до выхода на пенсию — расследовал кражу из музея Мармоттана девяти картин Моне, в том числе самой знаменитой — «Впечатление. Восход солнца». Именно он, Лорантен, прикомандированный к центральному управлению по борьбе с незаконной торговлей произведениями искусства, в 1991 году разыскал картины. Пройдя через руки члена японской якудза по имени Сюнити Фудзикума, они приземлились в Порто-Веккьо, у одного корсиканского бандита. Дело приобрело широкий международный резонанс, все газеты того времени писали о нем на первых полосах… Кажется, это было вечность назад.

Лорантен прервал молчание первым.

— Мадам Морваль, я ведь уже на пенсии. С финансовой точки зрения, пенсия комиссара полиции выглядит не слишком завидно, но мне хватает. Почему бы вам не обратиться к частному детективу?

— Я думала об этом, комиссар. Разумеется, думала. Но ни у одного частного детектива нет вашего опыта в области незаконной торговли предметами искусства. А в этом деле он необходим…

— Так чего же вы от меня хотите? — В голосе комиссара слышалось искреннее удивление.

— Вам уже стало любопытно, комиссар? Признаюсь честно, я на это рассчитывала. Сейчас я опишу вам картину. А вы вынесете свою оценку. Не кажется ли вам, что действия молодого неопытного следователя, самым нелепым образом влюбившегося в главную подозреваемую — или в жену главного подозреваемого, — носили во многом ошибочный характер? Разве он мог успешно довести расследование до конца? Я имею в виду, объективно? И можно ли полагаться на его суждение, если мы хотим узнать правду?

— Но он ведь работал не один. У него был заместитель. И целая команда…

— Полностью ему подчиненная.

Комиссар Лорантен закашлялся.

— Извините. Я бывший полицейский. Мне скоро восемьдесят. В последние десять лет я ни разу не заглядывал в комиссариат. И я по-прежнему не понимаю, чего вы от меня ждете.

— Тогда я постараюсь еще немного распалить ваше любопытство, комиссар. Вы ведь читаете газеты? Советую вам обратить внимание на страницу некрологов. В рубрике местных новостей. Уверена, вы заинтересуетесь.

Комиссар почти не скрывал иронии:

— Непременно посмотрю, мадам Морваль. Вы все рассчитали правильно — себя не переделаешь. Ваши странные намеки помешают мне и дальше спокойно разгадывать судоку. Не каждый день получаешь подобные просьбы. Вам удалось внести разнообразие в повседневную рутину холостяка-полицейского на пенсии. Но я так и не понял, чего вы от меня хотите.

— Неужели я выражаюсь недостаточно ясно? Ну хорошо. Скажем, так: молодой инспектор уделял слишком много внимания искусству вообще и живописи, в частности, в том числе «Кувшинкам», и слишком мало — старикам.

Снова настало долгое молчание.