Черные орхидеи

Я обращаюсь к Вам в силу того, что, по моему разумению, именно вашему следственному комитету предоставлены полномочия расследовать дела подобного рода. Как Вам известно, в чрезвычайной обстановке, вызванной войной, армии доверяют секреты различных производственных процессов. Вполне вероятно, что подобная практика в данных обстоятельствах вполне оправданна, однако кое-кто прибегает к ней также и для достижения преступных целей. Часть секретов, которые на данный момент не запатентованы и не находятся под защитой авторских прав, передаются тем, кто собирается их использовать в конкурентной борьбе после окончания войны. Законные владельцы лишаются собственности стоимостью в десятки миллионов долларов.

Доказательства происходящему будет сложно отыскать, поскольку злоумышленники введут в систему производства украденные новшества только после войны. Подробностей я Вам не сообщаю, однако честное и тщательное расследование непременно выведет преступников на чистую воду. Посоветую Вам только отправную точку: смерть капитана Альберта Кросса, служившего в военной разведке. Согласно официальной версии, позавчера он случайно выпал или же намеренно выбросился с двенадцатого этажа отеля «Баском» в Нью-Йорке. Но действительно ли это так? Установите, что капитан Кросс расследовал и что именно ему удалось выяснить? С этого и начните.

Гражданин

В кабинете повисла тишина. Гробовая.

– Толково написано. Складно, – прочистив горло, заметил полковник Тинкхэм тоном учителя, который хвалит школяра за хорошее сочинение.

– Позвольте взглянуть, – попросил Вульф.

Райдер передал ему листок, а я встал, пересек кабинет и, подойдя к боссу, заглянул ему через плечо. Тинкхэм и Лоусон последовали моему примеру. Вульф любезно держал письмо так, чтобы нам всем было видно. Оно было отпечатано на самом обычном листке качественной дорогой бумаги. Автор разместил текст аккуратно посередине, набрав его с одинарными пробелами. Ни ошибок, ни помарок. В силу многолетней привычки подмечать детали я обратил внимание на две особенности печатной машинки: буква «с» располагалась чуть ниже уровня строки, а буква «о» была немного смещена влево (например, в слове «этого» она слегка налезала на букву «т»). Когда Тинкхэм и Лоусон отошли в сторонку, я все еще всматривался в текст. Наконец Вульф отдал мне письмо, чтобы я вернул его Райдеру.

– Тоже мне гражданин, – фыркнул Лоусон, опустившись на стул. – Мог бы все выложить как на духу, а вместо этого ограничился одними намеками.

– То есть дело можно закрывать и расходиться. Я правильно понял, лейтенант? – с сарказмом в голосе поинтересовался Файф.

– Сэр?

– Я спрашиваю: ваш вердикт окончательный или вы все-таки дозволите нам продолжить?

– Прошу прощения, сэр. – Лоусон покраснел. – Я просто заметил…

– Чтобы замечать, лейтенант, надо смотреть и слушать.

– Так точно, сэр.

– Если позволите… – начал полковник Тинкхэм.

– Да, говорите.

– Я насчет письма. Обратил внимание на кое-какие интересные детали. Анонимный автор явно человек неглупый и хорошо образованный. Кроме того, он прекрасно управляется с печатной машинкой. Или же он диктовал письмо машинистке, что весьма маловероятно. Посмотрите, какие ровные поля справа. А деление текста на абзацы…

Тут Вульф что-то буркнул, и Файф моментально перевел на него взгляд:

– В чем дело?

– Все нормально, – отозвался мой босс. – Хотя, честно говоря, я бы не стал возражать, если бы этот стул был побольше и сделан с умом. Если обсуждение проблемы и дальше будет оставаться на уровне детского сада, предлагаю присутствующим сесть на пол.

– Неплохая мысль. Не исключено, что мы дойдем и до этого, – кивнул Файф и повернулся к Шэтаку. – Когда вы получили это письмо?