Черные плащи

— Так-так и любой? — понизив голос, подначил молодой человек. — Видал я пару раз парусник… О! Вы такого никогда не видели!

— Не о том ли кораблике ты говоришь, что заходит иногда в Карфагенскую гавань? — подозрительно прищурился бородач.

— Не знаю, про что ты? — Александр повел плечом. — То судно, которое я как-то видал, несло на себе огромное количество парусов — и прямых, и косых, а мачты его столь высоки, что удивительно, как оно не перевернулось! Клянусь всеми святыми, я был бы не прочь наняться на него матросом!

— А ты смелый парень, как я посмотрю!

— А вы что — трусы?

— Ты кого назвал трусом, а?

И вот тут понеслось! Вполне достаточно было одной фразы… Ввах! Какой-то дюжий детина попытался с ходу заехать Саше кулаком в челюсть.

Да не на того напал. Стал Александр дожидаться, как же — уклонился, выскочил из-за стола и с размаху засветил бросившемуся за ним детине в переносицу.

Тот так и сел, замотал головой, словно оглушенный дубиной бык на скотобойне.

— Ах ты, гад! Наших бить? — выхватив нож, засвиристел небольшого росточка мужичонка с повадками давнишнего тюремного сидельца, без печени и легких, зато с туберкулезом и полным профилем прочих болячек. — Ах ты… Карфагенянин! Бейте его, парни!

Заверещал, выкатил глаза и — оп! — ножичком…

И снова ошибся адресом. Ножичек Саша выбил из его руки на раз и тут же приложил локтем в ухо — а и нечего тут холодняком размахивать!

— Братцы-ы-ы! Сволочи карфагенские наших бью-у-ут! — отлетев к стенке и сбив по пути пару человек, обиженно заскулил «сиделец». — Понаехали тут, су-у-уки!

Тем временем пришел в себя детина, получивший удар в переносицу. Размазывая по лицу кровавую юшку, поднялся на ноги… И ка-ак вдарил бородачу в грудь:

— Получи! Сука карфагенская! Бей этих сволочей, парни! Мочи!

Ну да, столичных ухарей нигде не любят. Особенно в маленьких нищих городках, таких как Тапс.

Сбитый с лавки бородатый, однако, тут же вскочил на ноги и лихо врезал обидчику промеж ног…

И понеслось! Как в том анекдоте — драку заказывали? Достаточно было только начать…

И вот уже вся таверна мутузилась, с криками, с пьяными ругательствами и жуткой божбою, с ножичками, кастетами и дубинками!

Кто-то уже навалился на Нгоно — правда, парень успешно отбивался, видать, во французской полиции драться его учили на совесть, а скорее и сам приложил усилия к полезному делу. Бил как во французском боксе — ногой в шею! Саша аж позавидовал — хар-роший удар! Так их, гадов!

А Весников — тот живо смекнул, что к чему, ухватил в руки скамейку, махнул, отскочил в угол:

— А ну! Подходи по одному, курвы!

Желающих что-то не находилось — все уже давно были заняты друг другом. Бились на славу, любо-дорого посмотреть, только кровавые брызги по стенам летали… ага! Вот кому-то отодрали рукав… а вот затрещал чей-то пояс.

— Уши, уши отпустите-е-е!

— Н-на, гадина карфагенская!

— А вот тебе, вот, получи, харя!

— А ты что уставился, хмырь гнилозубый?

— Кто гнилозубый? Я — гнилозубый? Сейчас посмотрим, сколько у тебя зубов останется! Ннна!

— Вяжите его, вяжите, он буйный!

— Ничо! Тут у нас все буйные!

— Только не по голове, только не по голове… не нада-а-а!

А в общем-то, дрались, можно сказать, прилично, в свое удовольствие — ножичками зря не махали.

На Сашу, после того как молодой человек снова посадил за пятую точку заводилу, все того же туповатого детинушку, не особо-то лезли, больше ругались. К Весникову, что ждал со скамейкой наперевес, тоже старались не приближаться, а что касается Нгоно, то темнокожий парень уже стоял плечом к плечу с бородачом карфагенянином — бились оба, словно былинные богатыри-побратимы.

Александр бросился на выручку — да некого уже там было бить, как его увидели, так все разбежались.

Да что и сказать: драка как началась, так и прекратилась — разом. Вот только что два ухаря у дальней стены, казалось, сожрать друг друга были готовы, а вот уже сидят мирно за столиком, винище хлещут…

Бородач тоже подозвал служку:

— Большой кувшин всем, кто остался… Ладно. Выпьем — дальше поспорим. Все же не думаю я, чтоб керкур актуария не догнала!

Больше ничего существенного в тот вечер Саша так и не услышал, зато сговорился все с тем же бородачом, которого, как выяснилось, звали Армигием, насчет заработка. Матросы сейчас, в конце мореходного сезона, были никому не нужны, но у Армигия имелся на примете один человек, тоже, кстати, из Карфагена.

— Он, видишь ли, промышляет ловлей губок, не сам, конечно. Нанимает ныряльщиков и лодку, только ныряльщики за день так уматываются, что к вечеру не способны грести. Вас троих он, наверное, и взял бы гребцами. Опять-таки — до окончания сезона. И сразу предупреждаю: Сальвиний, так его зовут, известный всем скряга и вряд ли вы у него много заработаете.

— Нам бы попасть в Карфаген, — мечтательно улыбнулся Саша. — Уж там бы мы заработали.