Черные псы

- Ну да, не жалуемся, - ответил потерявший простынку.

- Да тебе грех жаловаться, - приободрившимся голосом произнесла я, оценивающе глядя на его атлетическую фигуру.

Тот ухмыльнулся, но простынку таки поднял и обмотался ею.

- Ну их всех к черту! - громко объявила я. - Бельмов, возьми-ка пару-тройку пива и пошли плавать в бассейне.

- Кого к черту - нас? - внезапно ощетинился Дима.

- В какой бассейн, на улицу, что ли? - озадачился Бельмов.

- Прошу в порядке очереди, - последние остатки того непередаваемого кошмара, неприятно цепляясь и садня, окончательно покидали меня. Во-первых, к черту я рекомендовала идти той компании наверху, которая нас с Бельмовым чуть в гроб не вогнала. Причем некоторые уже последовали моему совету загодя.

- Это кто же?

- А это Глеб Сергеевич, Андрей Карлович и Аня. Они вооружились до зубов и пошли на болото отстреливать назойливо воющих собачек.

Охранники ухмыльнулись, девушки недоуменно глянули на меня.

- Воют там всякие, а Глеб Сергеевич и рассерчали, - подобострастно пропела я, паясничая. Чем больше отступали мои недавние страхи, тем циничнее мне хотелось высмеять их. - Схватили, понимаешь ли, левольверт и убежали с Андреем Карловичем. Зылы-ы-ые!! - прогнусавила я в нос.

Все рассмеялись, даже Бельмов, которому всего пару минут назад и в голову бы не пришло не только смеяться над странным поведением руководителя фирмы "Парфенон", но и смеяться вообще.

- Теперь по второму вопросу. Знаете ли вы, господин Бельмов, что каждый уважающий себя "новый русский" оборудует на своей даче два бассейна: один большой - на улице, перед или за домом и второй - малый - при сауне.

Вот в этот последний я и хочу идти. Не знаю, как вы, а я пошла.

...Бассейн оказался на диво современным.

Помимо джакузи, при нем имелись каскадные водопады, как в моем любимом водном комплексе в Тарасове "Русалка". Правда, под одним из этих замечательных устройств находился не менее замечательный архитектор Филипп Владимирович Солодков, а под вторым нежилась его несравненная супруга. Оба в костюмах Адама и Евы соответственно.

Впрочем, я никогда не страдала чрезмерной скромностью - при моей профессии она просто опасна для жизни. А потому я без раздумья освободилась от одежды и с нескрываемым наслаждением погрузилась в прохладные воды, Бельмов некоторое время таращился на меня - и Лену, вероятно, тоже, - потом решительно влил в себя бутылочку пива, содрал с себя одежду и, взметнув снопы брызг, свалился в бассейн, взвыл и поплыл на глубину. На том месте, куда он столь опрометчиво прыгнул, вода едва ли дошла бы ему до середины бедер...

***

Впрочем, мы не успели насладиться всеми прелестями бассейна и сауны, потому что дверь, ведущая в предбанник, распахнулась, и оттуда пулей вылетел Кузнецов. За ним в дверном проеме показались любопытствующие охранники и тимофеевские дивы.

Кузнецов?!!

- Простите, где здесь Иванова? - подслеповато щурясь, сказал он, и, оступившись, упал в бассейн.

- Кузнецов, ты сошел с ума? - спросила я, подплывая к нему.

- Я-то нет, а вот пассия вашего толстопуза Аметистова - кажется, да.

- Ты что несешь?..

- Танечка, быстро одевайся и наверх, тебя зовет доктор Соловьев, выпалил он на одном дыхании, - только не задавай вопросов!

Бельмов, Солодков и Лена с интересом прислушивались к его словам, и неприкрытая тревога проступала на их лицах.

- Ну хорошо, хорошо, - я вылезла из бассейна, наскоро вытерлась и оделась. Все это в авральном режиме, без жеманных отворачиваний и закрываний. - Я готова.

- Идем, идем. - Он схватил меня за руку и поволок за собой. За нами, не попадая руками в рукава рубашки, бежал Бельмов, ругаясь на ходу.

...Первое, что я увидела, влетев в гостиную, это лицо Эвелины. Оно было совершенно белым и безжизненным, и на этой мертво застывшей маске, скованной каким-то страшным душевным недугом, с чудовищным усилием шевелились губы. Слишком алые и чувственные для этих помертвевших и как-то сразу истончившихся черт.

Я сразу подумала, что с ней что-то случилось, но, оторвав взгляд от ее безжизненного лица и окаменевшей фигуры, поняла, что самое худшее случилось не с ней.

На диване распростерлось массивное тело Баскера, над которым хлопотал Соловьев. Подойдя ближе, я увидела, что голова Андрея перевязана и бинт весь пропитался кровью, хотя повязка была наложена, по всей вероятности, только что. Из другого угла послышался короткий, сдавленный смешок, потом мерзкое хихиканье, сорвавшееся на хрип... Я повернулась и увидела Воронкову: ее удерживали в кресле двое молодых людей, один из которых был Казаков, а во втором я признала - в основном по очкам и кудрям - того самого Суворика, что рассказал нам историю о трех черных псах у столбов.

Я не обмолвилась, именно удерживали. Потому что Аня пыталась вырваться, вскочить, ее лицо странно кривилось, она то хихикала, то строила страшные гримасы, то что-то бормотала, всхлипывая и разбрасывая слюну... Я помертвела.

В этот момент Соловьев обернулся и, увидев меня, покачал головой, и на лице этого выдержанного, хоть и сильно чудаковатого молодого мужчины я увидела отчаяние.