Черные руки

Я раскрыл ладони, но мана не пришла. Ее словно никогда и не было в этом мире! Это было так страшно, словно меня лишили чего-то жизненно необходимого, без чего я уже и не представлял своего существования!

— Теперь ты знаешь, что испытал я, — сказал старик. — Страх, панический страх! Мне показалось, что весь мир выдавили насухо, лишив его волшебства, и оставили от него лишь сухую оболочку!

— Ты забрал мои способности! — воскликнул я. Мое сердце замерло в груди, отказываясь гнать кровь по венам, а легкие затрепетали, отказываясь принимать воздух. Я застонал и рухнул на каменный пол лицом вниз.

— Я знаю, это больно, — сказал колдун. — Мана это кровь нашего мира! Наш мир умрет, если его лишить маны!

Лежа на холодном полу, я ловил ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— Тебя лишило сил это место, — продолжил старик. Он положил свою горячую руку мне на затылок и надавил пальцами в основание черепа.

Словно тяжелый камень свалился с моей груди, и я с жадностью наполнил свои легкие ледяным воздухом.

— Не знаю, зачем древним понадобилось создавать место, в которое мана не может проникнуть, — сказал старик. — Возможно, чтобы чародеи древности, приходившие сюда, не забывали, каково это быть простыми людьми!

— Я этого никогда не забываю! — сказал я, с трудом переворачиваясь на спину.

— Неужели? — старик засмеялся. — Мана меняет людей. И чем больше ты ей пользуешься, тем сильнее она тебя изменяет! Судя по твоим рукам, ты достиг мастерства. Мана признала тебя и подчиняется тебе беспрекословно!

Я уселся на колени и уставился в бесцветные глаза старика.

— Ты знаешь, какую большую опасность она для тебя представляет? — спросил он.

— Я это понял, — кивнул я, пытаясь проглотить ком застрявший у меня в горле. — Мастер Геренхир меня предупредил.

— Я помню Геренхира, — старик улыбнулся. — Славный был мальчик. Когда меня бросили в яму, он таскал мне лепешки и моченые яблоки с кухни.

Мне хотелось спросить старого колдуна, за что его бросили в яму, но я не решался. Что-то страшное было в его лице, в его черных пальцах с вздувшимися суставами и в его беззубой улыбке.

— Когда ты начинаешь воспринимать ману как часть себя самого, — продолжил старик. — Она становится не только твоим оружием, но и органом твоих чувств. Она становится продолжением твоей нервной системы! Каждая жизнь, которую ты забираешь с помощью маны, это твоя собственная смерть! Ты чувствуешь каждое биение сердца своей жертвы, каждое ее дыхание. Вся боль и все страхи разом обрушиваются на тебя в тот момент, когда ее жизнь обрывается!

Я уже успел на собственной шкуре испытать то, о чем говорил старик!

— Вы знаете способ этого избежать? — спросил я.

Старик покачал головой.

— Это наше проклятье, — сказал он. — И наше благословенье. Это единственное, что удерживает нас от бессмысленных убийств и не дает превратиться в проклятых волшебников!

— Проклятых волшебников? — выдохнул я, не веря своим ушам. — Как вы можете так говорить?!

— Могу, — сказал колдун. — Для волшебников мана просто инструмент! Топливо для их непомерных амбиций! Эликсир от старости и болезней! Они используют ее как раба! Подчиняют ее своему желанию, высасывают из нее жизнь, обрекая весь наш мир на погибель!

— Так вот оно что, — вздохнул я, чувствуя, как слезы наворачиваются у меня на глаза.

— Мы можем трансформировать ману и манипулировать ею. Мана наш друг и союзник, — кивнул старый колдун. — Тогда как волшебники ее просто уничтожают! Пользуются ее жизненной силой! Они даже не хотят признать, что нарушают баланс в нашем мире, своей глупой беспечностью!

— Баланс! — воскликнул я. — Вы не правы, господин колдун! Айдиола Глеф всегда говорил о балансе! О том, как важно его соблюдать, и как без баланса может все разрушиться!

— Твой Айдиола величайший лжец! — фыркнул колдун. — Баланс, говоришь? Ты знаешь, что каждый раз, когда волшебник уничтожает ману, где-то пополняются запасы черной маны! Когда чаша весов переполнится, черная смерть выплеснется в наш мир и разорвет его на части!

Я застыл тяжело дыша. Все сказанное просто не укладывалось в голове! Все мои представления о волшебстве, магии и колдовстве были разом перевернуты с ног на голову! Может старый колдун лгал? Может он просто хотел меня смутить, запутать, напугать? Что ж, должен признать, что у него это получилось! Я был смущен, запутан и напуган!

— Вы хотите сказать, что волшебники являются причиной, по которой баланс в нашем мире был нарушен? — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что маги, напавшие на крепость Маген, пытались восстановить этот баланс?

— Что за ерунда, — засмеялся старик. — Маги уничтожают ману точно так же как и волшебники! Только колдунам под силу сохранять баланс! Только колдуны, которые чувствуют ману как свои плоть и кровь, достойны ею пользоваться! Только колдуны, которые чувствуют страх и боль каждой своей жертвы, достойны пользоваться чарами!

Я задумался. В словах старого колдуна была логика. Мне нечего было ему возразить!