Черные шляпы

За время перерыва в выступлениях, так предусмотрительно устроенного Фрэнки Йелем и его мальчиком Капоне, Текс составила абсолютно новую программу с новыми костюмами для шести девушек на сцене: все с крошечными вуалями телесного цвета, усыпанными хрусталем, которые прикрывались кружевными веерами. Джонни не просматривал новую программу перед ее показом, и Уайатт понял, что молодой Холидэй не слишком доволен — и не из чувства собственника, а из-за того, что теперь каждый мог мельком увидеть всю его Дикси, с севера и с юга от ее «линии Мэйсона-Диксона».

Уайатт был здесь же, в зале, а не в своих новых владениях, покерном клубе, открытом в комнате наверху. Он хотел отдать дань уважения Текс, а также дать ей возможность сообщить людям о его новом предприятии. Попозже этой ночью он и сам лично поздоровается с некоторыми из этих пьянчужек.

А сейчас, глядя на Текс и ее «маленьких девочек», он испытывал истинное удовольствие. Некоторые фрагменты прошлой программы остались неизменными, такие, как популярный номер с «Вишнями», но новый, когда хорошо сложенные девушки пели глупую пикантную песню про два глаза (показывая на них), два уха (показывая на них) и прочие анатомические подробности, сверху вниз, прошел особенно хорошо, провоцируя завывание и свист в толпе. Бестолковый припев «И она знает толк в своих луковицах!» веселящаяся толпа тоже быстро подхватила.

Текс, как всегда, ходила между столиками, поглаживала лысые головы и раздавала трещотки, весело флиртуя с мужчинами и отпуская скромные комплименты женщинам насчет их собственных луковиц, а потом свистнула в полицейский свисток, когда решила, что ситуация выходит из-под контроля. Завершила пронзительное шоу игра в снежки (войлочные снежки перед этим специально раздали) между артистами и публикой.

Текс вышла на поклон с «протянутой рукой», и не только ради своих «маленьких девочек», но и ради мальчиков из группы, выкрикивая толпе:

— Профсоюз не дает мне платить этим мордам достаточно — они едва концы с концами сводят — маленькие дети дома голодают — аренда замучила — передайте шляпу по рядам и помогите им!

И с учетом того, что плату в пять баксов «за столик» с них не взяли или просто забыли взять, хорошо подогретые слушатели передавали шляпу друг другу, наполняя ее долларовыми бумажками.

Уайатт смотрел на все это, восхищенный дерзостью этой женщины. «Хорошо сделано, Текс, — подумал он, — хорошо сделано».

Пока продолжался сбор пожертвований, Текс решила снова опробовать свою новую игрушку, наведя прожектор на слушателей и представляя знаменитостей, начав с чемпиона по боксу Джека Демпси, который едва приподнялся, застенчиво помахав рукой, потом разных актеров и актрис, которые сами извлекали из этого выгоду, усердно кланяясь окружающим. Гигант театра Джон Бэрримор, звезда кино Перл Уайт, сенсация из «Фоллиз» Пегги Хопкинс Джойс, и, наконец, круг света накрыл стол, за которым сидели Уайатт, Бэт и Джонни.

— Поприветствуем босса, леди и джентльмены — Джонни Холидэя! — крикнула она, взмахнув своим красным «стетсоном». — Его папа — Док Холидэй, стоматолог, о котором вы, возможно, слышали, и это объясняет, почему дырки, появившиеся в этой точке меньше пары недель назад, не слишком его обеспокоили!

Ответом на эту шутку были смех и аплодисменты. Джонни встал и вежливо поклонился, а затем сел обратно.

— Вы также можете знать и лучшего спортивного репортера в городе… Я уверена, что он лучший, он мне сам это сказал. Он знал папашу Джонни много лет назад, когда они бывали в таких городках, как Додж-сити и Уичито, и, говорят, не хуже его обращался со стреляющими железками. Наш, манхэттенский, Бэт Мастерсон!

Бэт поднялся с места, ухмыльнулся и помахал рукой, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Уайатт с ужасом понял, кто будет следующим. Он всегда ненавидел подобное внимание, публичность и шум. Он терпеть не мог свою известность за прошлые дела, для него всегда были важнее дела нынешние. Но для того, чтобы сделать нынешний бизнес, ему придется смириться с этими проклятыми условностями, чтобы сыграть ту партию, которую он сам себе раздал и в которой единственным тузом было его имя.

— А этот худощавый джентльмен, дети мои, тот человек, который вышел из перестрелки в О. К. Коррал без единой царапины, сам Лев из Тумстоуна, маршал Уайатт Эрп!

Он встал, окруженный белым сиянием, через силу улыбнулся, один раз кивнул и махнул рукой и тут же плюхнулся обратно на стул. Аплодисменты эхом отразились от стен, подобно автоматным очередям, которыми сыпал здесь Капоне. Многие из этих ньюйоркцев даже попытались завывать на манер индейцев и орать на манер ковбоев. И это было более глупо, чем даже песенка про «луковицы».

— Уайатт, — продолжила Текс, когда шум стих, — в гостях в «Холидэйс» до тех пор… ну, пока до него не доберется либо банда Клэнтона, либо возраст, кто первый, мы не знаем!