Черные списки судьбы

Вскоре оказалось, что быстрые комфортные поезда хотят в Заборск лишь несколько раз в день, после семи вечера их уже нет, и добираться пришлось на обычной «собаке». Народ ехал разный, от клерков в костюмах до мужичков в подпитии и огромных рыхлых как пельмени баб, что вдвоем едва умещались на сиденье для троих. Позади Макса устроилась такая парочка «пельменей», они начали жрать еще на Ярославском вокзале и спустя час после отправления никак не могли остановиться. Напротив сидел пельмень поменьше, низкорослый, с черно-рыжей челкой и кривыми стрелками на злых глазах. «Пельмень» держала под руку не очень трезвого мужика, лысоватого, давно не мытого, в мятой нечистой одежке. Мужичок сосал пивко из пластиковой баклажки и пялился на высокую блондинку, сидевшую через проход. Та читала толстую, по виду еще советских времен издания книгу и на мужичка внимания не обращала.

Забор-ориентир исчез, плиты валялись на дорожке, слева от нее виднелись какие-то темные строения. Освещение почти не работало, хорошо, что лесополоса никуда не делась. Макс проскочил ее, уже изрядно запыхавшись: сумки стали ну очень тяжелыми, хотелось передохнуть. Но дождь усиливался, и Макс решил потерпеть. Шел быстро, поскальзывался на брусчатке, и скоро впереди показалась темная громада. В окнах первого этажа мелькали огоньки, ревел рэп, слышался смех и крики. Остальные окна были темны, не работал и фонарь у крыльца. Пришлось включать мобильный в режим фонарика, и вовремя: Макс едва не влетел в огромную лужу, что раскинулась перед домом. Невольно вспомнилось прежнее жилье, лужа там тоже поражала воображение. «Это карма, сопротивление бесполезно», – в голубоватом свете Макс нашел узкий проход под стеной дома, боком пробрался к крыльцу и оказался в подъезде. Вот точно склеп, только паутины не хватает, летучих мышей и призраков с косами, или чем у них там принято людей пугать. Зато акустика была чудесной, матерная песня гремела на весь дом, звуки летели откуда-то справа. Макс глянул туда – из конца коридора пробивался тонкий лучик света, но гас в густом мраке. Поднялся на второй этаж, первым делом врезался в шкаф, чертыхнулся и осторожно двинул дальше. Нашел свою дверь, нашарил в кармане ключ.

– Кто там? – раздался старческий голос. «Конь в пальто». Макс повернулся. На пороге соседней квартиры стояла давешняя бабка: мало того, что сама седая, так еще и в белом балахоне до пят и с подсвечником в руке. Вытянула его вперед, сама щурится бестолково, толстые слабые пальцы сжимают набалдашник палки.

– Меня Максим зовут, – он решил быть вежливым, сколько это возможно, и не портить сразу отношения с соседями. – Я тут квартиру купил недавно. Будем знакомы.

Улыбнулся в темноту, бабка смотрела так пристально, что стало не по себе.

– Петя-то уехал, – пробормотала она, отступила, прикрыла дверь.

– Свет утром дадут, у нас так бывает. Спокойной ночи.

И закрылась, загремела ключами.

Настроение вдруг испортилось, Макс кое-как справился с неподатливым замком, оказался наконец дома. Хлопнул по выключателю, но без толку, прошел в кухню и первым делом попытался включить колонку. Электроподжиг не работал, пришлось искать спички, зато через несколько мгновений загорелся живой огонек, а из крана пошла теплая вода. В ванной по бортику метались жирные мокрицы, на стене обнаружилась черная полоска плесени, от нее мерзко пахло. Макс смыл ее горячей водой и остановился в растерянности: то ли вещи разбирать в темноте, то ли плюнуть и лечь спать после душа. Решил, что лучше второе, от горячей воды на сердце малость полегчало. Диван, хоть и старый, оказался вполне пригодным для сна, за окном клен шевелил ветками, листья царапали стекло. Музон снизу гремел с прежней силой, Макс почти не обращал на него внимания. Когда-то давно он жил в доме у большой дороги, движение там не замирало ни днем, ни ночью, так что было не привыкать. А вот мышей раньше у него не водилось: едва стал задремывать, как послышался тонкий писк, и вдоль плинтуса мелькнула шустрая тень. Макс швырнул в нее ботинком, промазал, плюхнулся на диван. «Через год меня тут не будет», – вместо «спокойной ночи» пожелал себе он и заснул.

* * *