Черные списки судьбы

– Приперлась шалава, – бросил Витька на ходу, – пошли дверь закроем. Там ведро с песком сто лет уже стоит, дверь припрем изнутри. Если кто полезет, то от грохота и покойники с нашего кладбища разбегутся.

Макс глянул вниз: вдоль лужи брела Анька, качалась, как от ветра, и без конца поправляла то платье, то волосы, приглаживала их и то ли напевала что-то, то ли говорила сама с собой. Пьяная в хлам, как оказалось вблизи, непонятно, как вообще дошла по брусчатке и ноги себе не переломала на этаких каблучищах. Правый заметно подкосился и норовил отвалиться, пока Анька взбиралась по стертым ступеням, держась обеими руками за перила.

– Пьяная мать – горе в семье, – Витька взялся за ведро с песком, поволок к выходу. Макс пропустил Аньку вперед, та слюняво улыбнулась и последним броском доставила себя к нужной двери, заколотила в нее носком туфли.

– Лиза, Димочка, откройте! Я вам покушать принесла! – дверь приоткрылась, Анькин выводок заверещал, завизжал, на площадке стало шумно и тесно. Мальчишка отталкивал сестру и тянулся к матери, Анька привалилась спиной к стене и копалась в крохотной сумочке, вытащила оттуда полосатую сине-красную конфету на палочке. Пацан подпрыгнул, выхватил сладость и убежал в квартиру, девчонка заорала так, что у Макса уши заложило. Анька погладила ее по голове, присела рядом на корточки:

– Лизун, не плачь, у мамы еще есть…

– Детям вредно сладкое, – это подтянулась бабка, – тем более на ночь.

Она вышла на шум и смотрела сверху вниз через перила. Показалась Настя и сразу пропала, послышался шорох ног по ступенькам.

– Анька, ты, что ли в детсаду на утреннике работала, или с вами теперь кондитерскими изделиями расплачиваются? – Витька аж побагровел от натуги и оставил неподъемное ведро в покое. Монтировка выпала из-за ремня штанов и с грохотом покатилась по каменному полу. Успокоившаяся было девчонка снова заорала, теперь от страха. Анька целовала ее, оставляя у той на лице размазанные ярко-розовые пятна.

– Девчонки любят марафет, но жить не могут без конфет, – Настя на Аньку даже не взглянула, прошла как мимо пустого места. – Вы чего делаете? Это зачем?

Она смотрела на ведро и монтировку. Витька поспешно подобрал ее и сунул за спину.

– Это сигнализация, – Макс пошел Витьке на помощь, – или что-то вроде того. Мы услышим, если кто войти захочет.

– А выйти? – Настя тронула погнутую ручку ведра и брезгливо потерла пальцы. – Я его не подниму, а мне на работу завтра рано.

– Я открою, – сказал Макс, – пойдешь утром и постучишь мне. Берись, – он ухватился за ведро, махнул Витьке. Тот, судя по виду, хотел что-то сказать, но смолчал, поплевал на ладони, потер их, наклонился. И тут в подъезд влетела звезда, не бледно-голубая с летнего неба, а ярко-рыжая, ослепительная, она росла на глазах, рассыпалась искрами. Просвистела у Витьки над головой, врезалась в стенку напротив, и по ней снизу доверху полыхнуло огнем. Он шустро пополз к потолку, что-то весело зазвенело по ступенькам.

– «Молотов»! – выдохнул полусогнутый Витька. – Ну нифига ж себе! Совсем страх потеряли!

Он выхватил из-за ремня монтировку, точно «кольт» из кобуры, и ринулся на улицу. Макс перемахнул полосу огня, оглянулся. Настя отшатнулась к стенке, побледнела, Анька на карачках уползала в свою квартиру, толкала затихшую Лизку перед собой. Навстречу им ломился пацан с конфетой в зубах, он не орал, пер напролом поглядеть на пожар. Сверху донесся громкий стук – бабка торопилась вниз, можно сказать, бежала.

– Воды надо, – Макс слышал ее прерывистый запыхавшийся голос, – или песком можно закидать…

Настя подбежала к ведру, но песок там давно превратился в камень. Девушка кинулась обратно, застучала кулаками в Анькину дверь:

– Открывай быстрее, вода нужна!

В ответ тишина, точно в квартире никого не было, Анькин выводок молчал, сама она как дар речи потеряла. Стук эхом разносился по подъезду, огонь гудел, набирая силу.

– Надо воды, – кое-как проговорила запыхавшаяся бабка, – или мы сгорим. Дом старый, перекрытия деревянные и в стенах дранка…

– Открой, курва! – Настя билась в Анькину дверь, но с тем же успехом она могла колотить по могильной плите, чтобы вызвать усопшего на разговор. Открывать Анька не собиралась, огонь поднимался по стене к проводам. Настя кинулась было наверх, и тут в подъезд ворвался Витька.

– Двое, в овраг рванули, давай за ними! – он толкнул Макса в бок, глянул на Настю, на бабку и заорал:

– Чего стоишь, залей его!

– Анька не открывает! – крикнула Настя. – А со второго этажа далеко таскать!

– Я принесу, – бабка поковыляла обратно, – у меня бидончик есть, три литра…

Витька кинул Насте ключи от своей квартиры, та схватила их на лету и кинулась в коридор, загремела замком.

– Анька, я тебе ноги выдерну, будешь в электричках побираться! – проорал Витька, – калекам хорошо подают, и пенсия у них большая!