Черные списки судьбы

Он погремел там чем-то, раздался щелчок, из свертка снова высунулись крысята. Внутри Макс заметил еще прорву розовых тушек, они шевелились в вонючем полумраке и непрерывно стонали. Видно, падение с трех метров даром этим тварям не прошло, они подыхали в мокрых грязных тряпках, а уцелевшие пытались спастись, искали еду и защиту. Витька выскочил в коридор с большим ведром и чайником, выдохнул, наклонился и принялся поливать крысиное гнездо кипятком. Пар, писк похожий на плач, шипение и жуткий запах горелой шкуры заполнили коридор, Макс закрыл лицо рукавом и ждал, когда все закончится. Витька вытряхнул из чайника последние капли, отнес его в квартиру, потом принялся ворошить монтировкой мокрые вонючие черные и бурые лохмотья. Среди мокрых огрызков мелькали серые пятна, Витька ткнул в них пару раз, но все было тихо.

– Туда вам и дорога, – он принялся сгребать кучу в ведро, Макс подбирал с пола штукатурку. Осколки помельче накидали в ведро, остальные Макс подобрал с пола и понес к выходу. Двинули к оврагу, выкинули все, Витька принялся тереть ведро травой.

– Слышал ночью? – Макс смотрел в сторону моста. Показалось, что там кто-то прячется в зарослях, но это оказалась здоровенная ворона. Она вынырнула из травы, спикировала в овраг и зашуршала там. Подлетела вторая, за ней еще одна, из оврага раздалось глухое карканье.

– Ага, – Витька аж взмок, – еще как слышал. Уже на улицу бежать хотел, думал, крыша вот прямо сейчас на голову свалится. Но пронесло, поживем еще. Пошли.

Он отбросил мятый пучок травы, поднялся и прижал ведро к животу. Пристально изучил стенки и дно, глянул на дом.

– Ты уезжай, если есть куда, – услышал Макс, – дело дрянь, сам видишь.

Он неторопливо топал к дому в обнимку с ведром, монтировка торчала за поясом джинсов. Макс коснулся рукояти «Макарова» в кобуре под курткой, догнал Витьку.

– А ты как?

– Я тут родился, – буркнул тот, – сам разберусь.

И остановился так, точно к земле прирос, пристально глядя на дом. Макс едва не сбил Витьку с ног, тот даже не шелохнулся.

– Ты чего…

– Смотри, – Витька так и глядел перед собой, – у бабки свет горит.

В крайнем окне второго этажа, действительно, слабо светилась лампочка, и даже, как показалось отсюда, не одна. Утром в тумане Макс этого не заметил, да и не до того было, а сейчас видел, и очень хорошо.

– Баба Надя всегда свет экономила, даже в подъезде выключала. Потом Настька с ней разругалась, что вечером приходит, а в доме темень, бабка перестала свет тушить. Надо посмотреть. Как бы не прибило старую, она бомбежку в сорок первом пережила, не должна вот так помереть…

Витька быстро зашагал к подъезду, поставил ведро на ступеньки и побежал наверх. Остановились с Максом у бабкиной квартиры, постучали. В ответ тишина, в замочную скважину ничего не видно, значит, ключ в замке. Постучали еще раз, с тем же успехом: изнутри ни звука. Макс врезал по створке что было сил, ключ вывалился и со звоном упал на пол с той стороны.

– Бабуля! – проорал Витька в замочную скважину. – Бабуля, не шути так!

Он прищурился, приник к замочной скважине, крутился и так, и этак, потом отшатнулся.

– Молчит. Блин, что делать-то?

Макс с разбега от стены ударил плечом в дверь, та пошатнулась, но устояла. Повторил заход, но с тем же успехом, потом о створку грохнулся Витька. По низу пошла небольшая трещина, с косяков полетела пыль и щепки. Витька грохнул по двери кулаком:

– Баба Надя, ты сама напросилась, я не виноват!

Он вытащил из-за ремня монтировку и принялся отжимать створку в районе замка. Старая фанера трещала, гнулась и поддавалась очень неохотно, от нее отлетел большой кусок и едва не попал Витьке в глаза. Тот успел увернуться, долбанул по двери несколько раз, пока фанера не начала крошиться. Вдвоем разломали приличных размеров дыру, Макс просунул в нее руку и повернул защелку замка с той стороны, дверь распахнулась. Витька топтался на пороге и заглядывал внутрь. Пахло хлебом и чем-то сладким, в полутемной прихожей стоял раскрытый зонтик, у стенки поблескивали чисто вымытые резиновые боты. Из квартиры не доносилось ни единого звука.

– Баба Надя! – Макс перешагнул порог. – Вы дома?