Читаем Черный аббат полностью

- Написала, что тщательно обдумала его предложение и решила, что ни при каких обстоятельствах не смогу выйти за него замуж, да это все равно было бы невозможно ввиду неожиданного исчезновения Артура.

Дик взял письмо и вынул из своей записной книжки почтовую марку, наклеил ее на конверт.

- Я отправлю его сам, - просто сказал он, и, заметив ее усталость, добавил: - Бедная девочка, сколько всего пришлось вам пережить за эти дни!

Пожатие ее руки, любовь и нежность в глазах... Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы тут же, на месте недавно происшедшей трагедии не схватить ее в объятия и не рассказать о своей любви, принесшей столько горьких страданий его натянутым нервам.

- Идите пораньше спать, - произнес он. - Зато встанете с зарей. Я буду сегодня занят до позднего вечера.

- Камердинер сказал, что вы приказали приготовить корзинку с провизией для полисменов.

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

- Это правда. Один или двое из них постоянно патрулируют окрестность и нуждаются в легком подкреплении. Они не могут прийти в дом, мы же не можем послать никого, чтобы сменить их.

Она была достаточно умна, чтобы не настаивать на продолжении этих объяснений.

Скрытая жизнь замка начинала понемногу открываться перед ней.

Больше всего Лесли опасалась, чтобы Мэри Винер не вздумала уехать. Одиночество было бы теперь пыткой для нее.

- Буду счастлива, если сумею сегодня уснуть, - сказала ей Мэри. - Вы ничего не будете иметь против, если я оставлю дверь к себе открытой и не погашу свет?

- Пожалуйста, - улыбнулась Лесли.

- В дверях есть замок, и я попросила Гловера отыскать к нему ключ, продолжала Мэри. - И скажу вам откровенно, Лесли, если он не найдет его, я ни за какие деньги не останусь здесь!

Лесли подумала, что бесполезно успокаивать напуганную девушку, тем более, что она и сама с неприятным чувством ожидала приближения ночи под неприветливой крышей замка.

Глава 38

Несмотря на то, Лесли прождала Дика до одиннадцати часов, ей не удалось его увидеть и, наконец, уступая усиленным просьбам своей компаньонки, они вместе прошли наверх в свои комнаты.

Замок освещался динамо-машиной, установленной на полпути между зданием и речкой Равенсвиль. Эта машина своим существованием была всецело обязана Дику.

По словам Мэри, Гарри всегда имел в своей комнате свечи, освещение же библиотеки электричеством принял в виде уступки...

- Удивительно, - заметила Мэри, - но Гарри всегда ужасно боялся электричества. В грозу он прятался в подвале и не выходил оттуда до тех пор, пока она не кончалась. У него там даже была приготовлена постель на случай, если буря начнется ночью и... - Она прошла к себе в спальню.

В этот момент лампочки в обеих комнатах мигнули и погасли.

- Это вы потушили свет? - забеспокоилась Мэри.

- Я даже не подходила к выключателю. Может быть, они перегорели...

Лесли вспомнила, что на столе были свечи и спички и, пробравшись в темноте к столу, зажгла две из них. Мэри, бледная и испуганная, стояла в дверях ее комнаты.

- Что это значит? - дрожащим голосом спросила она, вселяя и в Лесли некоторое беспокойство.

В ту же минуту обе услышали чьи-то шаги по коридору и стук в дверь.

- Вы там, Лесли? - произнес Дик. - Что-то случилось с электричеством. Мы все исправим через две-три минуты.

- Значит, свет погас во всем доме? - спросила Мэри, но Дик уже ушел.

Прошло минут двадцать, прежде чем Лесли снова услышала его приближающиеся шаги.

- Боюсь, мы не сможем наладить освещение до утра. Есть у вас свечи?

- У нас есть все необходимое, - ответила Лесли. - Не беспокойтесь. Через десять минут мы будем спать.

Дик предупредил их:

- Я оставляю одного из агентов Путлера у ваших дверей. Не беспокойтесь, если услышите ночью его шаги.

- Что случилось, Дик?

- Ничего особенного. Просто я предполагаю, что мисс Винер будет немного нервничать...

- Еще бы, - громко воскликнула Мэри. - И все же вы очень любезны, господин Алсфорд!

- Держите свои окна закрытыми, проверьте все задвижки, - ответил Дик. В комнате есть вентиляция, так что вам не будет душно. Спокойной ночи.

После его ухода Мэри с сомнением взглянула на свою компаньонку.

- Слышали ли вы, что он сказал относительно окон? - тревожно спросила Мэри. - О каком спокойствии может идти речь?

- Не будьте дурочкой, Мэри.

Они обошли все окна, закрыли их, защелкнули задвижки и опустили шторы. Ночь входила в свои права.

Внизу, в библиотеке, Дик вел разговор с Путлером, который только что вернулся из Скотленд-Ярда.

- Все батареи оказались разбитыми, была сделана попытка рассечь главный провод, - рассказывал Дик. - Я явился в помещение станции сразу же после того, как погас свет, но никого не увидел...

Путлер с обеспокоенным видом потянул себя за нос.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 мифов о России
10 мифов о России

Сто лет назад была на белом свете такая страна, Российская империя. Страна, о которой мы знаем очень мало, а то, что знаем, — по большей части неверно. Долгие годы подлинная история России намеренно искажалась и очернялась. Нам рассказывали мифы о «страшном третьем отделении» и «огромной неповоротливой бюрократии», о «забитом русском мужике», который каким-то образом умудрялся «кормить Европу», не отрываясь от «беспробудного русского пьянства», о «вековом русском рабстве», «русском воровстве» и «русской лени», о страшной «тюрьме народов», в которой если и было что-то хорошее, то исключительно «вопреки»...Лучшее оружие против мифов — правда. И в этой книге читатель найдет правду о великой стране своих предков — Российской империи.

Александр Азизович Музафаров

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное