Черный аббат. Красный круг. Крик ночи

Через некоторое время он остановил машину и заговорил со мной. Вы не поверите, я сам был поражен: он знал всю историю моей жизни! Он даже знал историю с Гарри Хоббсом… Потом он спросил меня, не хочу ли я заработать сто фунтов. Я сказал: «Конечно!», и он рассказал мне, что есть какой–то старый джентльмен, который причинил ему много вреда и заслуживает того, чтобы его убили. Сперва я не хотел впутываться в это дело, но он сказал, что может отправить меня на виселицу за убийство Хоббса. Он убеждал меня, что дело верное, старик будет один в лесу, и я вполне успею скрыться. В конце концов, я согласился.

Неделю спустя он, как мы и договорились, встретил меня на автомобиле у Стейн–сквер и дал мне подробные инструкции. Я дошел до дома старика вскоре после наступления сумерек и спрятался в лесу. Он сказал мне, что мистер Бирдмор каждое утро ходит гулять в лес, и мне нужно расположиться там на ночь. Не успел я пробыть в лесу и часа, как меня охватил сильный страх. Я услышал чьи–то шаги и решил, что это сторож. Это был человек огромного роста, но я не успел хорошенько разглядеть его. Это почти все. На следующий день старый джентльмен пошел гулять в лес, и я застрелил его. Остальных подробностей я не помню, так как был в это время пьян: я взял с собой в лес бутылку виски. Но я еще был в состоянии сесть на велосипед и уехать.

— Это все? — спросил Парр после того, как был прочитан протокол, и Сибли поставил внизу косой крест.

— Это все, — сказал матрос.

— И вы не знаете, кто вас нанял?

— Не имею ни малейшего понятия. Впрочем, кое–что я мог бы вам рассказать о нем, — сказа я он, помолчав минуту. — Он часто употреблял слово, которое я раньше никогда не слыхал. Я не получил никакого образования, но все же знаю, что у некоторых людей есть, так сказать, любимые словечки. Наш старый капитан, например, частенько приговаривал слово «болячка»…

— А что это было за слово? — спросил Парр.

Матрос почесал в затылке.

— Когда я вспомню его, то дам знать, — ответил он, и они ушли, оставив убийцу предаваться, надо полагать, не особенно веселым размышлениям.

Четыре часа спустя надзиратель принес Амбросу Сибли еду. Сибли лежал на кровати, и надзиратель тряхнул его за плечо.

— Вставайте, — сказал он, но Амбросу Сибли никогда больше не суждено было встать — он был мертв.

У его постели стояла кружка, до половины наполненная водой. Он, очевидно, хотел утолить жажду, но в воде оказалось большое количество синильной кислоты, достаточное, чтобы отправить на тот свет человек пятьдесят.

Однако инспектора Парра интересовал не столько самый яд, сколько маленький красный бумажный круг, который нашли плавающим в кружке.

Глава 12

Мистер Феликс Марль сидел, запершись в своей спальне, и занимался делом, пробуждавшим в нем неприятные воспоминания.

Двадцать пять лет тому назад, когда он сидел во французской тюрьме в Тулузе, он работал в сапожной мастерской и поэтому ловко умел обращаться с ботинками. Но в то время он должен был чинить их, а не портить. Сегодня же он острым, как бритва, ножом разрезал на куски пару изящных ботинок с острыми носками, которые успел обуть всего три раза. Каждый отрезанный кусок он бросал в огонь.

Мистер Феликс Марль был из тех людей, которым в один день доводится пережить столько событий, что их хватило бы на десятилетия. Каким–то образом в одну из газет попала история с отпечатками ботинок, найденными в усадьбе Бирдмора, и к страхам, мучившим Марля, прибавился новый повод для беспокойства.

Он работал, засучив рукава, пот градом лил с его лица, потому что в камине горел сильный огонь, и в комнате было очень жарко.

Вскоре последний кусок кожи полетел в огонь, и Марль долго смотрел, как тот догорает. Потом он спрятал нож, вымыл руки и отворил окно, чтобы проветрить комнату, наполненную едким запахом горелой кожи.

Он думал о том, как было бы хорошо, если бы его проклятая трусость не побудила его вместо вечного пера взять с собой в тот день револьвер.

У людей, подобных Марлю, состояние панического страха часто чередуется с вдруг пробуждающейся беспечностью. Когда он спустился в свою маленькую библиотеку, то уже почти забыл, что ему угрожает опасность.

В тот страшный день, который теперь так хотелось забыть, он написал дурацкое письмо, которое уже, конечно, давно получено. Его опять охватил панический ужас… Правда, через минуту он снова успокоился и даже начал насвистывать какую–то мелодию.

Лакей принес ему на подносе ужин и поставил его на маленький столик рядом с письменным столом.

— Не угодно ли вам поговорить с тем джентльменом, сэр?

— Что? — вздрогнул Марль, — с каким джентльменом?

— Я же говорил, что внизу ждет джентльмен, желающий поговорить с вами.

Теперь Марль вспомнил, что когда он был полностью поглощен уничтожением собственных ботинок, слуга действительно стучал в дверь и что–то говорил при этом.

— Кто это такой? — спросил он.

— Я положил его карточку на стол, сэр.

— Вы ему сказали, что я занят?

— Да, но он изъявил желание подождать, пока вы не спуститесь вниз.