Черный альпинист

В голову пришла обманчиво-успокоительная идея: если в Казахстане или только в Алма-Ате заваруха, то такие тертые парни, как Тахир, должны быть на вес золота, глядишь, еще и облобызают! Ан нет, скорее — над населением измываются, волнения или опять русских резали. В Азии все-таки количество, а не качество одиночки ценят. Ну, заваруха, как ни крути, ему на руку. Если Россия и начнет возникать, не до нее будет. И в мутной водичке любой рыбке легче скрыться.

Настроение у него поднялось, сразу же пришло желание действовать.

Звонить — но все будки разломаны, да и чем в них платят, не знает. Поступил проще: взломал дверь в какое-то учреждение типа нотариальной или адвокатской конторы (проверил — без сигнализации), засел в кабинете, где и графин с водой желанной нашел, позвонил домой. Трубку взял Рашид.

— Привет, братан, — сказал ему Тахир.

— Кто это? Тахир-аке? — поразился брат. — Ты уже здесь?

— Говори тихо, я пока прибыл неофициально.

— А почему? Тебя тут ждут, нам каждый день звонят. Ты всем нужен. Дядя вот сегодня заезжал, даже мне предложил в Москву за тобой лететь.

— Для чего ищут, он сказал? — насторожился Тахир.

— Ну, что-то такое, что проблемы у тебя. Русским будто здорово насолил и пора домой ехать. Сказал еще, есть для тебя важная работа. Маму будить?

— Нет, пока никому не говори о моем приезде. Понял? Твой тесть кем нынче пашет?

Рашид, не в пример старшему брату, женился не просто на казашке — красавице, да еще и дочке военного, знатного и в чинах папаши.

— Он только что на пенсию вышел. Но политикой занимается, в курсе всего. Ты про Черного Альпиниста уже слышал?

— Нет, что за хреновина?

— Маньяк, женщин убивает. Из-за него у нас эта заваруха. С утра сегодня Марина-джан приезжала, Тимурку оставила пожить. Знаешь, мама теперь Тимурку любит.

— Если я к твоему тестю завалю, он приютит?

— Конечно, он как раз сейчас один в квартире, всех своих из города вывез. Я позвоню ему?

— Не надо, мало ли, гэбешников вызовет!

— Зачем ты так говоришь? — Рашид обиделся за «своего» близкого. — Я, конечно, не знаю, но он тебя уважает. Ты, если сможешь, свяжись со мной завтра, разговор есть.

Тесть жил недалеко от ЦУМа. Дворами Тахир пробрался к «Трем Богатырям» (комплексу высотных домов, там проживала элита), влез в дом сзади, по карнизам до открытого окна в подъезде, поскольку на входе всегда дежурил мент, а теперь и того круче — многолюдный наряд. Когда тесть открыл дверь, то даже не удивился, родовая спесь или военная выучка не позволили. Провел в гостиную, усадил. Автомат небрежно подхватил, не боясь испачкаться, опустил прямо на паркет в сторонке, чтобы Тахир мог себя спокойно чувствовать, имея оружие под рукой.

— Ассалам алейкум, мальчик, — мгновенно на спокойном лице тестя появилась скорбная отрешенность.

— Алейкум ассалам, ага, — отозвался Тахир, склонив голову, и двумя руками подержал протянутую старшим ладонь.

— Аллах акбар, крепись, — тесть взял его за плечи, поцеловал в лоб, отдавая знаки внимания и скорби по умершему.

— Рахмет, ага, рахмет. Аллах акбар, — Тахир поцеловал тестю плечо, молитвенно омыл ладонями лицо, посмотрел в потолок и после этого решился снова присесть.

Тот достал из бара литровый флакон «Золотого кольца», невольно намекая этим, что Тахир уже не совсем азиат, — в дни поминовения, сразу после похорон, пить не полагалось.

Тахир, поколебавшись, выпил, быстро стал поедать лепешки, баурсаки (обжаренные кусочки теста), вяленую конскую колбасу — тесть любил степную чабанскую пищу.

— Правильно, — твердо сказал тесть, — мы с тобой солдаты, мальчик, а солдатам можно выпить и в дни горя. Ты, как приехал, сразу ко мне? Спасибо за почтение. Что там у русских, слышал, доставил им неприятностей? Ты ушел от них?

— Да, окончательно, — кивнул Тахир — говорить с набитым ртом было неудобно.

Едва утолил голод, в дверь звонок! Тахир выпрыгнул из кресла, без шума подхватил с пола автомат и встал за дверью. Шепнул тестю:

— Вы кого-то ждете?

— Нет, — тот не испугался, но был удивлен.

— Спросите, кто там, — попросил Тахир.

— Ей, Султан, Тахирка, открывайте! — крикнули веселым стариковским тенорком.

Это был голос дядюшки, старый уважаемый хрыч уже пронюхал что Тахир здесь. Тахиру не пришлось особенно задумываться: Рашид не мог ослушаться и сообщить про него, значит, у родителей в доме прослушивался телефон. Обидно и жестоко.

Снял «Калашников» с предохранителя. Но Бекболат Амиртахович был один, с пакетом, из которого торчали бутылка коньяка и палка сервелата. Он был явно в хорошем настроении, но только переступил за порог, нахмурил брови и столь же церемонно продемонстрировал Тахиру знаки скорби по его отцу.

— Ну, ты меня пустишь, Султан? — с легким вызовом спросил у тестя: два по виду одинаковых старика, низенькие и брюхатые, с мокрыми лоснящимися лицами, защищали разные кланы, поэтому непрерывно пикировались.

— Сам пришел, так что незачем спрашивать…

Все трое сели у стола, выпивали, перекусывали.

Тахир, как мог, прислуживал старикам: нарезал хлеб, мясо, сыр, зелень, разливал в рюмки спиртное.