Черный амулет

– А ты, парень, хоть и черный, умеешь держать слово.

У Трофима на складе было гораздо удобнее, чем в подсобке с метлами. Кладовщика разбудили. Его похожее на подошву лицо обратилось к наручным часам. Сплавленные губы расплавились:

– От молодцы. В самый раз пообедать.

Выпив литр воды из носика чайника, он запер изнутри дверь на ключ. Разгреб в стороны бумаги на своей конторке. На месте бумаг появились стаканы, соленые кильки в бумажном кульке и салат из капусты в пол-литровой банке. Выстроились в колонну три бутылки «Столичной».

– Как там тебя? – наморщил лоб чистильщик Володя.

– Кофи.

– Глазом бутылки открывать умеешь?

– Мой дедушка был вождем.

Володе не понравился такой ответ.

– Я не спрашиваю, кем был твой дедушка. Хоть президентом США. Пускай твой дедушка хоть Маргарет Тэтчер.

Я спрашиваю: глазом бутылки открывать умеешь?

– Не пробовал, – честно признался Кофи.

– Научим?

Володя зачем-то понюхал горбушку хлеба и посмотрел на старшего смотрителя.

– Опасно. – Игнатьев не хотел рисковать. – Вдруг у негров надбровные дуги слабые. Уволят.

– Уволят, – тяжело вздохнув, согласился Володя. – Тогда открывай ты, Трофим. Твой черед.

Кладовщик взял бутылку, сунул жестяной крышечкой себе в правый глаз и сомкнул веки. Постоял, примериваясь и усиливая хватку. Резко дернул головой.

Сорванная крышечка выпала из глаза и покатилась по полу. Трофим опорожнил бутылку в четыре граненых стакана и поднял свой.

– Ровно по сто двадцать пять грамм, – проскрежетал он хрипло. – Со вливанием тебя в коллектив, студент!

Кофи пятый год жил в России, поэтому пил наравне со всеми. Необычным было то, как персонал циркового зверинца закусывал.

Кильку брали за хвостик, бросали в рот, прожевывали и глотали. С кишками, головой и, разумеется, с хвостиком. И руки оставались чистыми, и рыбьих отходов нигде не было. Вернее, руки оставались очень грязными, но не от кильки.

После второго стакана так попробовал сделать Кофи и очень обрадовался, когда у него получилось. На зубах хрустел позвоночник, но это уже не имело значения. Вливание в коллектив произошло, и молодой вождь был этим вполне доволен.

12

Черным выдался сентябрь для семьи Кондратьевых. Гнетущая атмосфера страха и неопределенности царила в их квартире.

– Ну что, ничего нового? – тревожно спрашивал Василий Константинович, приходя со складов фирмы «Тоусна».

– Господи, Васенька, не молодых же людей ищут! – по-солдатски прямолинейно отвечала Елена Владимировна. – Отсутствие новостей – самая лучшая сейчас новость!

– Как это все странно, Лена, – повторял Василий Константинович, – как это все странно…

Чтобы отвлечься от черных мыслей, он садился к телевизору. Войны, землетрясения, исламский терроризм, захват и освобождение заложников, государственные перевороты не были для отставного полковника абстракциями, как для большинства телезрителей.

Когда сообщалось, что в Алжире фундаменталисты вырезали жителей очередной деревни, Василий Кондратьев знал, какую картину заставали прибывшие на место войска и медики. Мужчинам перед смертью отрезали половые органы и засовывали в рот.

Когда-то арабы расправлялись так с французскими колонистами. Теперь – со своими. Эта североафриканская традиция распространилась и на метрополию: в самой Франции ультраправые молодчики казнили подобным образом противников из арабских банд.

Когда перуанский спецназ освобождал резиденцию японского посла в Лиме, полковник пытался ставить себя на место любого из этих здоровенных тренированных парней. Да, вот здесь бы он тоже выстрелил. А вот здесь спустился бы с крыши и ввалился бы в окно, поливая из автомата поверх голов… Он был уверен, что дело происходило именно так, хотя оператору удалось заснять лишь кусочек крыши.

И одинокого парня в маске со страховочным фалом на телеантенне.

Конечно, полковник не имел в виду себя нынешнего, пятидесятишестилетнего. В спецназе, как в спорте. Непосредственное участие в операциях принимает молодежь…

Несчастье сплотило семью. Разумеется, Катя с Борисом не так остро воспринимали исчезновение бабушки с дедушкой в Васнецовке, но и они старались не возвращаться домой поздно.

Возродились давно позабытые семейные ужины. Елена Владимировна словно задалась целью поднять всем настроение с помощью кулинарии.

В эти черные сентябрьские дни по большой трехкомнатной квартире Кондратьевых плавали ароматы деликатесов.

Рецепты Елена Владимировна выбирала такие, чтобы пропадать на кухне весь день. Пока дочь с мужем на работе, а сын в институте. Стряпня в первую очередь нужна была ей самой.

Питание студентов во все времена отличалось скудностью. Особенно в трудное время реформ. Когда Катя втащила Кофи за собой в прихожую, молодой вождь закачался от запахов. Раздулись широкие ноздри.

– Сейчас умру, – простонал Кофи, – сейчас…

– Дурак, – шепнула ему на ухо девушка, – ты ж нашего мальчика безотцовщиной сделаешь!

Телевизор закончил выдавать очередную порцию войн, землетрясений, исламского терроризма, захвата и освобождения заложников, государственных переворотов. Загремела эстрадная музыка. Василий Константинович в раздражении вскочил и приглушил звук.