Черный ангел

Подождав еще несколько минут, возвращаюсь к Александру Евгеньевичу, который вместе с посетительницей составляют исковое заявление, приношу ему извинения и забираю свой головной убор.

2

Указанную Письменным «Карелию» я обхожу десятой дорогой — слишком уж сомнительным оказался этот тип, чтобы следовать его рекомендациям. Такси довозит меня до гостиницы «Онега» с вполне милым сервисом. Здесь есть все: от проституток до вида на Онежское озеро.

Принимаю душ. Немного любуюсь северными красотами. Вспоминается из детства: «Однажды отец Онуфрий отправился Онежским озером…» Стихотворный Онуфрий вызывает в памяти другого отца, архиепископа Феодосия, и я соображаю, что нужно шевелить ластами, если я не хочу просидеть здесь до следующего Нового года. С Письменным получился прокол, поэтому надо соображать самому, чем я и занимаюсь. Продумав дальнейший план действия, спрашиваю себя, а правильно ли я сделал, что вообще остановил свой выбор на гостиницах? Кто его знает, что у этого Рамазана с головой? Вдруг он контуженный и у него не хватит терпения ждать до завтра? В «Карелии» он меня не найдет. Но чего стоить проверить другие отели, которых здесь не так уж и много? Письменный ведь знает мое имя! Может до завтра никому я не понадоблюсь, а может уже через полчаса здесь появятся люди Рамазана. Съезжать надо немедленно!

Собрав свой нехитрый багаж, я, включив абажур на стене, выхожу из номера. В середине длинного коридора напротив лестницы сидит дежурная по этажу — еще молодая женщина с очень пышными формами.

— Как вы уже уезжаете? — удивляется, видя меня при полном параде со шмотками.

— Увы, обстоятельства, порой сильнее нас, — говорю я, отдавая ей ключ от номера.

— Ключ не мне, — протестует она, — ключ оставьте внизу!

— Видите ли, — говорю я, вручая этой сдобной красавице щедрые чаевые, — я бы хотел оставить за собой этот номер еще на сутки. Пусть все остается так, как будто я никуда не уезжал.

— Эта ваше право, — соглашается дежурная, — номер вами оплачен.

— Когда вы заканчиваете смену?

— Завтра в десять. А что?

— Вот завтра, когда будете уходить, сами отдадите ключ от номера, а пока пусть он побудет у вас.

— Ага, — понимающе улыбается женщина, — вам нужно алиби для супруги?

— Вы очень догадливы. Когда вы рядом, Фрейд отдыхает.

Не знаю, слышала ли она о Фрейде, но она понимает, что это комплимент и ей это приятно. Она обещает сделать все, как я прошу.

На самом деле это мне нужно вовсе не для супруги, которой у меня еще нет, а на тот случай, если Рамазан хоть и не решит меня сразу похищать, то все равно посадит внизу в холле своего человека, чтобы тот присматривал за мной. Тот наверняка справится внизу, на месте ли я и так как ключа не будет, то получит утвердительный ответ, и будет торчать, как дятел на дереве, неизвестно сколько времени.

Спустившись по лестнице, стараясь лишний раз не светиться, выглядываю из-за угла и, дождавшись момента, когда вновь очередной приехавший клиент отвлечет внимание администратора, незамеченным выскальзываю из отеля.

Увидев мужика с сумкой, таксисты, словно по команде, изображают на небритых физиях огромные улыбки, но я, игнорируя их, сворачиваю за угол, прохожу метров триста дальше по улице и только тогда ловлю частника.

— На вокзал, на шестой скорости, командир!

— У меня нет шестой, — отвечает не понимающий юмора водила, — у меня и пятой-то нет.

— Согласен на четвертую, только побыстрее.

Вокзал мне нужен только для того, чтобы сбросить в камеру хранения багаж. После чего я узнаю, где находится краевая библиотека, и двигаю туда. Время — шестой час, надо поторопится. Здесь не тот климат, о котором можно мечтать, собираясь в отпуск.

Читальный зал, в котором выдают периодические издания, полон народу. Это самое загруженное время. В основном — это молодые люди, студенты. Очередь возле стола заказов такая, что за это время можно было успеть выспаться стоя. Стоять и ждать — у меня просто нет времени. Итак я потерял драгоценные минуты, пока мне оформляли разовый читательский билет.

Стараясь не очень толкаться, чтобы не прослыть законченным невежей, но, в то же время, с нажимом протискиваюсь к началу очереди.

— Я здесь стоял, но отлучился. Живот что-то схватило, — говорю я изумленным библиофилам, и пока они делают квадратные от удивления глаза, пытаясь вспомнить, так ли это на самом деле, выпаливаю библиотекарше: — У вас есть подшивки местных газет?

— Разумеется, — отвечает сухая усатая вобла в очках.

— Чудесно. Тащите мне три самые читаемые за девяносто третий и… — я задумываюсь, — пожалуй, за девяносто второй год.

— За девяносто второй, девяносто третий, — повторяет она, — их надо поднимать из хранилища. Это минут сорок!

— Ничего, я подожду, — соглашаюсь я.

— Мы работаем только до двадцати часов, а сдать взятую литературу надо до без пятнадцати. У вас не останется времени на работу!

Я смотрю на часы: сейчас пятнадцать минут седьмого, газеты будут искать пусть даже до семи и у меня останется три четверти часа.