Черный Ангел

— Их делает мой приятель. Могу достать тебе несколько штук подешевле.

— Зачем напрягаться, не стоит. По правде говоря, мне вообще не нужны такие.

Мои слова сильно задели Джекки. Все-таки для парня, который мог сойти за старшего брата Тима Сильвии, только забросившего тренировки, он был слишком чувствителен.

— Сколько их там, в доме? — поинтересовался я, но внимание Джекки уже переключилось на другой предмет.

— Эй, да мы одинаково одеты.

— Что?

— Одеты одинаково. Смотри: на тебе шапка, такая же куртка, джинсы. Если бы не твои перчатки и моя футболка, нас могли бы принять за близнецов.

Джекки Гарнер был хорошим парнем, но в тот момент я подумал, что у него все-таки с головой не все в порядке. Кто-то как-то говорил мне, что, когда Гарнер служил в армии в Берлине, прямо перед тем, как разломали Стену, снаряд случайно упал совсем близко от него. Целую неделю парень пролежал без сознания и потом еще шесть месяцев не мог вспомнить ничего из того, что случилось позже 1983 года. И хотя в основном он поправился, в его памяти оставались пробелы и он иногда смущал парней в «Бул Муз Мьюзик», спрашивая о «новых» компакт-дисках, которые выпускали лет 15 назад. Его комиссовали, и с тех пор он работал наемником. Он разбирался в оружии, знал, как вести слежку, и отличался недюжинной силой: на моих глазах он как-то завалил сразу троих парней в драке в баре. Но тот снаряд определенно натворил каких-то бед в голове Джекки Гарнера. Иногда он вел себя прямо как дитя неразумное. Совсем как сейчас.

— Джекки, мы не на танцульках. Ну и что, что мы одеты одинаково? — Он пожал плечами и посмотрел куда-то вдаль. Скорее всего, я опять его обидел.

— Я всего лишь подумал, как это забавно, — выдавил он с притворным безразличием.

— Да уж, в следующий раз позову тебя сначала помочь мне подобрать гардероб. Ладно, Джекки, пошли, а то холодновато. Надо быстрее заканчивать с этим делом.

Дело за тобой.

* * *

Обычно я не брался за такое. Муторно все это: залоги, заклады, долги, беглецы. Те, кто похитрее, удирали из штата куда-нибудь в Канаду или на юг. У меня, конечно, были свои люди в банках и телефонных компаниях, как и у большинства частных сыщиков, но все же мне не слишком нравилась сама мысль гоняться за каким-нибудь мерзавцем по стране за какие-то пять процентов от их обязательств, карауля, пока он выдаст себя у банкомата или вытащит карточку для оплаты за номер в мотеле.

Этот тип был совсем другое дело. Звали его Дэвид Торранс, и он попытался угнать мой автомобиль, чтобы на нем удрать после неудавшейся попытки ограбить бензоколонку на площади Конгресса.

Мой «мустанг» был припаркован на автостоянке у этой самой бензоколонки, и Торранс сломал замок зажигания, тщетно пытаясь завести мою машину, после того как кто-то заблокировался в его собственном «шеви». Копы изловили его через два блока, когда он пытался удрать уже пешком. За Торрансом тянулась целая серия менее значительных грешков, но с помощью речистого адвоката и апатичного полусонного судьи его отпустили под залог двадцать тысяч долларов, предоставленный неким Лестером Питсом, обязав ежедневно отмечаться в полицейском участке в Портленде.

Однако Торранс дал деру. Причиной для побега стало состояние здоровья той женщины, которая во время налета получила от Торранса удар по голове, вследствие которого позднее впала в кому, и против Торранса тут же выдвинули более тяжелые обвинения, и, возможно, его ждало даже пожизненное заключение, если бы женщина умерла. Если же Торранс не объявился бы, Питсу пришлось бы выплатить все двадцать тысяч, кроме того, его доброе имя оказалось бы запятнанным, а сам он вступил в конфликт с местными органами принудительного исполнения наказаний.

Я взялся за дело Торранса еще и потому, что знал о нем то, что никто еще, похоже, не знал: он встречался с женщиной по имени Оливия Моралес, официанткой в мексиканском ресторане в городе, у которой был ревнивый бывший муж с настолько мощным запалом, что вулканы могли показаться спокойными рядом с ним.

Я видел Торранса и Оливию вместе, после того как она закончила смену, за два или три дня до грабежа. Торранс был «фигурой» в том смысле, в каком бывают подобные типы в маленьких городках вроде Портленда. О нем ходили легенды, но до того провалившегося грабежа его не удавалось уличить ни в одном серьезном преступлении больше из-за какого-то везения и удачи, нежели из-за большого ума и изворотливости с его стороны.

Но он был тем малым, с которым считались и перед которым пасовали остальные босяки из-за его якобы ушлости. Но я никогда не признавал теорию наличия сравнительно большого интеллекта там, где дело касалось мелких преступлений, и тот факт, что в определенном кругу Торранса воспринимали как продувную бестию, сильно меня не впечатлил. Большей частью преступники — своего рода разновидность тупиц, поэтому-то они и преступники.