Черный берет и чудище морское

– Привет, Рыжая, – сказал Келлер, встретив ее около выхода из каюты с трофейным пистолетом.

– Будешь стрелять, муженек? – по её наглой интонации и самообладанию он окончательно понял, что Ада и есть Рыжая.

– Не надейся. Где вы ликвидировали Лазаревича? И сколько было времени на часах? Не врать мне.

– На одесском пляже Отрада.  Около семи вечера. А что ты так обеспокоился?

– Тело его видели?

– После того, как утонул – нет. А до того видели и ещё как. Он был симпатичным парнем, не чета тебе… И что ты теперь со мной сделаешь, милый?

– Ничего, ты сама прямиком направляешься в ад вместе со своей подружкой. А я попробую соскочить.

Встреча с прошлым

Пришлось немало заплатить, прежде чем узнал, куда «Скорая» доставила тело, вытащенное милицией из воды на пляже Отрада такого-то числа в такой-то час.  Откопал, что в Первую городскую больницу. В ее архиве нашлась история болезни – пролежав две недели в реанимации, Лазаревич не умер, через месяц он покинул больницу на инвалидной коляске. Вроде за ним прибыла команда с российской базы в Севастополе. И дальше пошла цепочка справок – Лазаревич уволился со флота по состоянию здоровья, живет в Таганроге на улице Надгорной.

Что ж, Таганрог так Таганрог…

Еще с улицы Келлер увидел женщину, что хлопотала по хозяйству во дворе дома, где должен проживать Лазаревич. Сразу отметил, что похожая на Аду. Волосы, правда, несколько посветлее, а лицо, пожалуй, попроще.

– Здравствуйте, вы кто? – спросила она, когда Борис постучал в калитку.

– Знакомый Ивана, служил когда-то под его началом.

– Он мне говорил, что в ближайшие дни придёт кто-то из старых знакомых. Поднимитесь на второй этаж .

Келлер поднялся по скрипучей лестнице, прошел по темному коридору и в бедно обставленной комнате увидел человека в инвалидном кресле. Лазаревича было трудно узнать – опустившиеся плечи, запавшие щеки, стекляшка на месте левого глаза, конечности, истончавшие из-за атрофии мышц.

– Боря, ты садись, вон в то кресло, кота можешь выбросить… Когда ты понял, что я жив, то наверное удивился. Но я не восставший из ада. Четвертая пуля прошла через глаз, однако угол выстрела оказался не слишком удачным. Мозг был задет, но не разрушен. Так что даже выстрел в упор не гарантирует успеха: Бартини – прав, всегда есть запасной путь… Кстати, та рыжая девушка, что пасла меня в поезде и жучок поставила, она мне еще телефончик подбросила. Я потом проверил – номерок кладбища. Но гражданка ошиблась, он мне пока не пригодился.

– Иван, её звали Ада и она стала моей женой.

У Лазаревича дрогнула щека – намек на улыбку, что ли?

– Передавай ей привет, Борис. Она ведь тоже жертва обстоятельств, сложись иначе судьба – её и страны – наверное, была бы спортсменкой, комсомолкой.

– Я от этой несостоявшейся спортсменки еле ноги унёс, точнее уплыл. Так что, извините, Иван Аркадьевич, привет передать не могу… А что было потом?

– Почему я всё же не откинулся после купания в Отраде? «Есть на нашей улице больничка…», там это был совершенно доступный вариант. С пробитым черепом, поврежденным позвоночником и  парализованной ногой.  Да потому что появилась докторша Рая – собственно, ее звали иначе, но к имени, которое я ей дал, она привыкла.  Любовь и долг сводят также как ненависть и месть.

Келлер положил на стол амулет.

– Вот отбил ваш трофей у одного нехорошего типа… Это своего рода атомные часы, очень точные, но иногда они останавливаются, иногда идут вспять. Когда на вас находятся. Иван, а вы-то сами не… оборотень случаем?

– Ты что-то отрицательное в это слово вкладываешь? Типа Змей Горыныч?

– Что-то описательное. Финист ясным соколом оборачивался, а вполне положительная царевна то лягушкой, то лебедушкой. И народ  только радовался: «можем, когда захотим». Но как это возможно, быть одновременно и человеком, и неким завром, вымершим, по идее, десятки миллионов лет назад?

– В комнате, кроме нас, больше никого нет. Значит, это ты всё мне инкриминируешь?

– Иван Аркадьевич, как иногда говорят в милиции, давайте побеседуем без протокола.

– Легко. Для начала я скажу, что ничто не вымирает и никто не остается в прошлом. То, что кажется далеким на одной временной координате, на другой становится близким, а на третьей оказывается тем же самым, что и ты.  

– Это всё неконкретно, Иван.

В комнату вошла Рая, неся поднос с чаем. Келлер еще раз поразился, насколько она похожа на Аду. А всё равно иначе светится лицо. Она с Адой как плюс и минус – похожи, да действие разное.

– Чаёк-то тебе придется выпить, чтобы Раечку не обидеть, – Лазаревич с шутливой угрозой поднял костыль.

– Боюсь, боюсь, – отозвался Борис, хотя заметил, что, несмотря на атрофию мышц, бывший командир держит костыль уверенно и правильно, если бросит – мало не покажется.