Черный человек. Книга 1

Мальгин наконец понял, что его мучило в последнее время, что он пытался вспомнить и не мог. В горле сразу пересохло, в голове опять словно лопнул сосудик боли.

— Что за серьги?!

— Они то появляются, то исчезают, то становятся огромными радужными шарами, то черными каплями, то начинают дымиться, то сверкают искрами. Я таких еще не видел! Ты что? — Иван все же уловил перемену в его настроении.

Держи себя в руках, приказал внутреннему «я» Мальгин, а вслух проговорил:

— У меня, кажется, есть любопытная информация для Ромашина… и для отдела безопасности.

Заремба превратился в глаза и в слух.

— Где Ромашин, не знаешь? — продолжал задумчиво Клим, забавляясь реакцией Ивана и одновременно думая о своем.

— Он ушел с Железовским на Нептун, по-моему, хочет найти орилоуна, через которого Шаламов смылся из Системы. Да скажешь ты наконец, в чем дело?

— На Нептун?! — ошеломленный, переспросил Мальгин. — Искать орилоуна? О черт! Поехали.

— Куда?

— Надо успеть отговорить их от этого шага, орилоун на Нептуне давно и безнадежно мертв.

— Откуда ты?..

Мальгин, не слушая, увлек за собой хирурга и погнал такси-пинасс в Спасск, где располагалась ближайшая станция метро. «Отец не обидится, — подумал он мимолетно, — старик все понимает. Но, может, к ужину я и успею…»

— Ты что-то насчет Ромашина говорил, — напомнил быстро пришедший в себя Заремба. — Зачем он тебе нужен-то?

— Шаламов был здесь.

— Что?! Где здесь?

— На Земле. И вероятно, у Купавы. Я был у нее… недавно и видел кое-что интересное. Серьги — подарок Даниила. Она прямо сказала мне, а я, телелюй, не понял, думал, это еще до его похода в Горловину. Почему же она не ушла с ним? — Мальгин пристально посмотрел на Ивана, не видя его.

— Разлюбила, — брякнул тот, шмыгнув носом. — А может быть, он сам не захотел… или находится до сих пор на Земле, а? Почему бы и нет?

Почему бы и нет? — повторил про себя Мальгин, и ему показалось, что кто-то странно знакомый и одновременно чужой окликнул его из невероятной дали: белый всплеск на сером фоне… толчок в сердце… тихий звон лопнувшей струны…

Мистика дальнего зова, обманываешь ты или говоришь правду? Кто меня зовет? Купава? Карой? Даниил? Или просто напомнил о себе патруль памяти сердца?..

— Кто?! — беззвучно позвал Мальгин, пытаясь унять вспыхнувшую головную боль.

Никто не ответил.

Клим вздохнул, расслабляясь, искоса поглядел на раскрасневшуюся физиономию спутника: фантазия Ивана, видимо, работала вовсю.

— Что ты хотел мне предложить?

— Да ты понимаешь… — Заремба вдруг застеснялся. — Ради чистоты анализа надо бы тебе поносить на себе пару «филеров», хотя бы дня два-три.

— Только ради анализа? Не стесняйся, я уже понял, к чему ты клонишь. Ты прав, надо записывать физиопараметры во время «выпрыгивания» из меня «барса». Это интересно не только тебе, это поможет и мне установить полный контроль над собой.

Заремба просиял.

На горизонте показалась бликующая вершина гигантской пирамиды — культурный центр Спасска, и такси спирально ввинтилось в его зеркально-стеклянное нутро.

Глава 9

Нептун казался громадной черной бездной на фоне мелкого бисера Млечного Пути. Солнце пряталось за планетой, и сейчас она была повернута к наблюдателю «спиной», пряча в глубокой черноте ночи свои загадки и тайны.

Ромашин покосился на соседнее кокон-кресло, скрывающее в своем нутре Железовского. Тот с момента старта с Тритона не проронил ни слова.

В тесной рубке драккара располагались всего три кресла, третье занимал пилот аппарата, драйвер-прима Паат Хузангай. Драккар имел название «Индевор», а его инк носил имя Вояджер.

Поскольку драккар разрабатывался как корабль исследовательского десанта, он и оборудован был соответственно: кресла представляли собой автономные защитные комплексы с пси-управлением и энергетическим и материальным ресурсом, позволяющим его обитателям при появлении непредвиденных обстоятельств прожить около месяца. При необходимости шлюп мог взять на борт исследовательский отряд в количестве двадцати душ. Десантники в этом случае ждали своего часа в отсеке десанта, каждый в своем коконе ЗСК — защитном скафандровом комплексе, приспособленном к работе в любых экстремальных условиях. Скафандры эти мало чем напоминали человеческие фигуры, вернее, совсем не напоминали, и на жаргоне косменов их называли «заскоками». В настоящий момент на борту драккара, кроме Железовского, Ромашина и пилота, живых душ не было, вместо человеческого десанта аппарат был загружен роботами с широким спектром исследовательских операций.

— Такое впечатление, будто впереди абсолютная пустота, — проговорил Ромашин. — Даже вакуум вокруг так не воспринимается.

Железовский промолчал, а пилот хмыкнул и сказал:

— По-китайски пустота — куншу, по-японски — кусо или кукё, но лично мне нравится древнегреческое кенон. А вам?

— Не вижу разницы, хотя привык больше к обычному вакуум.