Чёрный дачник и другие мистические рассказы

– Э, брат, давай перед отъездом с таджик разберёмся, – сказал Садык, по-русски он говорил почти без акцента, так как на родине ходил в русскую школу.

– Э, брат, это твои дела, – сказал Ренатик, – нас не впутывай.

Перед отъездом Садык подпёр дверь вагончика, где жили его соотечественники, облил солярой и поджог. В машине достал бутылку водки из кармана, выпил залпом и стал горланить песни на своём языке.

– Заткни его, – сказал Сом Коке, котрый ехал на заднем сидении рядом с Садыком.

– Слышь, заткнись, а.

– Э, я брат свой убил, родственник, а ты заткнись, да, – Садык начинал заводиться.

– Заткнись, – сказал Сом.

– Да пошёл ты, э, мудак сраный.

– Притормози, – сказал Сом Ренатику, который был за рулём, тот послушно съехал на обочину.

Сом неторопливо вылез, открыл заднюю дверь и вытащил за шкирку щуплого таджика:

– Ты чего это, сука, базланишь тут. Чурка злоебучая. Кто тебя просил этих мудаков жечь?

– Шайтан попутал, не хотел я, шайтан попутал.

– Вот сиди, хлебало завали и кайся, но про себя, чтоб я тебя не слышал, понял?

Садык закивал.

Чтобы получше проняло, Сом двинул ему в солнечное сплетение и засунул назад в машину.

– И запомните, сейчас жизнь другая, «вышки» нет, делай что хочешь. Если адвокат будет хороший – так, «пятнашка» или «четвертной», а так, даже если пожизненно, всё равно жить будешь. Поехали. Всё это туфта, муки совести, мудовые рыдания. Мы с Кокой как-то заказ взяли на одного лесника. Мешал он братве лес рубить и полякам продавать. Нас один местный к нему привёл, Гридя, думал, дурак, что мы пуганём и отвалим. Но мужик пуганный был, матёрый. Жил на заимке у себя. Мы ночью ввалились, всю семью повязали, жена, две дочери и малой пацанёнок. Кока ему сразу из обреза ногу прострелил, чтобы не дёргался. Всем рты позаклеили, баб по кругу, на малую сил не хватило, так Кока ей в жопу кочергу засунул, она живая была ещё, когда дом подожгли. Да и сам мужик орал так сильно, что из глаз кровь пошла, мы ж сына его почти нашинковали при нём. Огонь всё списал, а Гридя с «катушек съехал», рванул в лес, мы его догнали и «кончили», закопали в лесу. Я так понимаю, менты на него всё и списали.

– Помню это дело, кипеж был, из Москвы следаки приезжали, списали-то на местного, Гриднева, а дело всё равно не закрыли там, по-моему, награда ещё назначена, – сказал Ренатик.

Сом, как-то тяжело на него посмотрел, что Ренатику стало неуютно, как будто холодом обдало.

«Будет рыпаться, кончим, а вообще надо кровью повязать», – подумал Сом. А вслух продолжил:

– Так вот, мужик мне этот не снился, Коке тоже, да и другие, так что хрень всё это, совесть-мовесть. Ты Садык водки напейся, и всё пройдёт.

– Да он и так уже, – сказал Кока и показал на Садыка, который спал, пустив слюну на воротник куртки.

Приехали они на заправку ночью, заправились, гостиницу брать не стали, мало ли, вдруг наткнутся на Тереха, ночевали в машине, в лесу, недалеко от АЗС. Утром подъехали, заправились ещё раз и отъехали на удаление, откуда было видно, что творится на заправке. Ренатику повезло, его отправили посидеть в кафешку, заодно посмотреть, что и как. Терех приехал утром, Ренатик его сразу срисовал, здоровый такой детина на «Чероки». Побыл недолго, походил, всех поздравил, забрал какие-то пакеты и поехал. Ренатик добежал до машины, прыгнул за руль:

– Вот он, – показал на машину Сому.

– Давай за ним, только не отсвечивай.

Через сорок минут «Чероки» свернул на просёлочную дорогу, «жигуль» сунулся за ним и сел в колею.

– На этой шайтан-арбе не проедем, – резюмировал Садык.

– Тогда пешком, не может он далеко ехать,– сказал Сом, – тут или деревня, или посёлок дачный, если бы город, то дорога нормальная была бы. Хорошо, значит, людей будет немного, судя по следам, тут одна или две машины проехало.

Шли по следу 2 часа, начало темнеть, увидели посёлок, понаблюдали из леса. Центрального освещения не было, в домах свет не горел.