Черный дембель. Часть 5

Я поведал Котовой о событиях вчерашнего вечера. Рассказал ей о своей встрече с Высоцким. «Лена, ты сама видела, что Прохоров меня не обманул: Высоцкий сейчас действительно ездит на серо-голубом БМВ». Признался, что я пересказал Владимиру Семёновичу касавшиеся его предсказания Артурчика. «Володя хороший человек, — заверил я Котову. — Ему это пригодится». О том, что Высоцкий «хороший человек» Лена со мной не спорила. Сама повторила эту фразу, когда узнала, как Владимир Семёнович вчера мне добровольно помог в «Сокольниках». Она печально вздохнула, когда услышала историю о «раздавленной» вчера руке одноклассника Никиты Смирнова. Улыбнулась, когда я признался, что добытое ею удостоверение мне очень помогло.

Я вынул из кармана большой чуть заржавевший ключ, положил его на стол рядом с Котовой.

Сказал:

— Возьми. Это тебе. На память.

— Что это за ключ? — спросила Лена. — От чего он?

— Он от того замка, которым вчера не закрыли юго-восточный выход из дворца спорта «Сокольники».

Котова секунд пять задумчиво рассматривала ключ. Затем подняла глаза, посмотрела мне в лицо.

— Серёжа, — сказала она, — ты вчера спас много людей…

— Мы спасли. Ты тоже в этом поучаствовала. Не забывай об этом.

— Ну… да… — произнесла Лена. — Но ведь меня там не было. Вчера. А ты рисковал. Ударил человека. Да и вообще…

Она замолчала, дёрнула плечом. Вздохнула.

— Серёжа, а тебе не обидно, — сказала она, — что никто тебя за это даже не поблагодарил? Я тут подумала… ведь никто и никогда не узнает, зачем и ради чего ты вчера всё это сделал. Ну, кроме меня и Владимира Семёновича.

Котова взмахнула ресницами.

— А ведь ты настоящий герой, Серёжа, — заявила она. — Ты столько всего сделал ради других людей! И ничего за это не получил. Я уж не говорю про орден или про медаль. Ты и премию не получишь. И даже благодарственную грамоту.

Я усмехнулся и развёл руками.

— Вот такая наша геройская участь, Леночка, — сказал я. — Стараемся не для себя и не для своего кошелька. А для советских людей. Чтобы дети не плакали. И ради мира во всём мире.

Договорил — и захотел (после произнесённых пафосных слов) помыть с мылом собственный язык.

Котова взяла со стола ключ, сжала его в кулаке. Её глазища смотрели мне в лицо.

— Я люблю тебя, Серёжа, — сообщила Котова. — Очень сильно люблю. И мне тоже… медали и грамоты не нужны. Потому что у меня уже есть всё, что мне нужно: у меня теперь есть ты.

Глава 18

Весь путь от Москвы до Новосоветска мы с Леной проехали в купе вдвоём: к нам никто так и не подсел. Болтали, играли в морской бой, разглядывали полученные от Бурцевых подарки. Настя подарила мне набор открыток с видами Москвы. А Лена получила от неё ярко-красный фотоальбом с бархатистой обложкой. Котова положила фотоальбом на столик в купе. Перелистывала страницы и рассказывала мне о том, что на выходных вклеит в этот альбом все свои фотографии. Сообщила, что у неё скопилась целая «гора фоток». Они сейчас лежали у Лены дома в чёрных конвертах от фотобумаги (в них фотографии сестре приносил Олег Котов).

Сутки в поезде прошли спокойно, без неприятных происшествий.

Новосоветск в среду встретил нас моросящим дождём.

В этот же вечер я сбрил уже порядком поднадоевшие мне усы.

* * *

О своём обещании Котова не забыла. Уже в субботу мы привезли альбом и пачки фотографий на нашу съёмную квартиру. В субботу вечером и ночью у нас до них «не дошли руки» — мы предпочли другие занятия. Но в воскресенье днём Лена уселась на кухне за столом и приступила к сортировке содержимого чёрных конвертов.

Я сварил кофе (привёз из Москвы зёрна арабики) и вместе с Котовой рассматривал фотографии. Особенно я заинтересовался той, где увидел сразу несколько знакомых лиц (групповой портрет, сделанный летом или весной во дворе дома Котовых). Я показал фотографию Лене и поинтересовался, что за люди были на ней.

— Ну… меня и Наташку ты, наверное, узнал, — сказала Котова. — Это Олег нас фотографировал. Смотри, какие молодые здесь мои родители. Мама красивая. А папа в кои-то веки выглядит серьёзным. Вот это Наташкин младший брат. Здесь он совсем мелкий, но сейчас ему уже семь лет исполнилось. В сентябре пойдёт в первый класс.

Она ткнула пальцем в фото.

— Это мой дед, который уже умер. Я тебе о нём рассказывала. Вот бабушка, папина мама. Она в деревне живёт. А эти двое с краю — это Наташины родители.

Я посмотрел на лица Тороповых. Вспомнил, что мать Наташи (позабыл её имя) я «тогда» встретил на суде, когда Кирилла приговорили к расстрелу. Не разговаривал с ней. И сейчас уже не злился на неё за те фразы, которые она бросала в адрес моего младшего брата. А вот Наташиного брата и отца я в прошлой жизни не видел. Даже на фотографиях. Ни живых, ни мёртвых.

* * *