Чёрный диггер

— У каждого свои понятия о самозащите, — сказал Управляющий, проследив взглядом за тем, как парень относит трость подальше. — Мы тоже вынуждены были страховаться от утечки информации. За исключением, конечно, третьего случая. Я не знаю, что там произошло, скорее всего, нелепая случайность. Но этот паренёк должен был остаться в живых. По крайней мере, мои люди получили именно такие указания.

Перед глазами Профессора снова появилось тело Шурика, лежащее на рельсах, его ноги, скребущие по гравию, и страшный кроваво-бурый комок вдали. Он потряс головой. Не правильное и жуткое это видение потускнело, но не исчезло совсем.

— А в остальном, — продолжал Управляющий, — вы же сами понимаете.

Оставлять свидетелей… Особенно в таком деле.

— Когда речь идёт о деньгах и власти, все средства хороши. Так, по-вашему?

Управляющий откинулся на спинку стула.

— Я вижу, вы хорошо разбираетесь в ситуации. Следовательно, дискета действительно у вас. И более того, вы видели, что на ней находится.

Войцех Казимирович сидел молча, не подтверждая и не опровергая его.

Впрочем, Управляющему никакие подтверждения и не требовались.

— Вот только вы ошибаетесь, Рушинский. Дело не в деньгах, вы слишком узко смотрите на вещи. Решается судьба страны, будущее целого народа. Неужели вы не видите, что жить так, как мы живём сейчас, нельзя? Вам нравится ваша жизнь? Ах да. Кого я об этом спрашиваю? Ну, так вам разве не хочется, чтобы это все изменилось? К власти должно прийти новое правительство, которое прекратит наконец-то все безобразия и наведёт порядок в стране.

— Опять диктатура? — спросил Войцех Казимирович.

— Диктатура, — подтвердил Управляющий. — А что? Мало вам свободы? Не нахлебались ещё? Только диктатура может спасти страну и уничтожить бардак, который в ней творится.

— В последние дни мне довелось наблюдать, как вы наводите порядок в этом городе. Должен сказать, что мне это решительно не понравилось.

Лицо Управляющего затвердело:

— Бросьте вы эти интеллигентские сопли. Достаточно либеральничать и пускать слюни, глядя, как страну разворовывают по кускам. Да, для того, чтобы все это прекратить, нужна крепкая рука. Да, в ходе процесса возможны издержки и перегибы. А куда деваться, дорогой мой? Лес рубят, щепки летят.

— Почему-то власть, подобная вашей, в качестве основного аргумента всегда использовала лесоповал, — заметил Профессор. — Кстати, вас не смущает такое мелкое несоответствие в ваших рассуждениях, как то, что, желая прекратить разворовывание страны, вы используете деньги, украденные у неё же. Ведь Пазур был вашим человеком?

— Да. Был, — без тени смущения подтвердил Управляющий. — Но в том-то и дело, что был. Жадность оказалась в нем сильнее патриотизма.

— Только не стройте из себя эталон честности и неподкупности, ведь первоначально деньги шли вам и вашим хозяевам. Пазура должен был кто-то покрывать, без мощной поддержки из Москвы операции с подобными суммами были бы попросту невозможны. В этом процессе участвует достаточно большое количество людей, и они должны иметь надёжную «крышу», которая оградит их от нежелательного внимания и позволит без помех заниматься своим делом. Только, как я понимаю, Пазур решил сесть своим гузном на два стула и, под вашей «крышей», позаботиться о себе лично. Вы его за это убрали?

Управляющий брезгливо поморщился, отодвигая от себя пустые одноразовые стаканчики и тарелки.

— Славик! Унеси отсюда этот хлам. Загадили стол, сидеть противно.

Славик, который брал у Профессора трость, проворно подхватился, сгрёб все со стола в охапку и понёс прочь из комнаты.

— Господи, да зачем нам было убирать-то его, — вернулся к разговору Управляющий. — Наоборот, он нам был нужен живым. Все проблемы начались после его смерти. Если бы не она, все бы разрешилось тихо, по-семейному, без всех этих, — он махнул рукой, — театральных эффектов.

— В том, что произошло, — сказал Войцех Казимирович, — для меня остались неясными несколько моментов. И главный из них — каким образом Пазуру удалось увести такие суммы, а я предполагаю, что речь идёт об очень крупных деньгах, без вашего ведома. Причём так, что с его смертью практически все нити оказались оборваны?

Управляющий откинулся на спинку стула и поправил узел своего галстука.

Лицо его было бесстрастным, но Профессор знал, что в этот момент он размышлял, стоит ли ему раскрывать действительную подоплёку событий. Затем, видимо, решил, что вреда от этого не будет, опасности старик уже не представляет и все сказанное умрёт вместе с ним. Поэтому, когда он в конце концов заговорил, Войцех Казимирович понял, что жить ему этот человек отмерил совсем немного.