Черный дом

– Тогда это точно гиблое место, – вмешивается Сонни. – Я видел гиблые места. Они не хотят, чтобы ты туда заходил, и предупреждают тебя об этом.

– Полностью с тобой согласен, – кивает Мышонок, – но ты дослушай. Мне хотелось развернуться и поехать куда-нибудь за жареной курятиной, которая после таблетки Несравненной казалась пищей богов, но Маленькая Нэнси пожелала поехать по этой дороге, поскольку испытывала те же чувства, что и я. Она была очень смелая. И умела убеждать. Поэтому я сворачиваю с шоссе, Маленькая Нэнси прижимается ко мне и говорит: «Не дрейфь, Мышонок, прибавь ходу», – вот я и прибавляю газу. Все вокруг какое-то странное и враждебное, но я вижу только просеку, плавно поворачивающую между деревьями, и какое-то дерьмо, хотя я точно знаю, что его нет.

– В смысле? – любопытствует Сонни, словно уточняет полученные сведения о научном эксперименте.

– Какие-то темные тени выходят к краю просеки и смотрят на меня между деревьями. Пара бросилась ко мне, но я проскочил сквозь них, как сквозь дым. Не знаю, может, они и были дымом.

– Черт, это все кислота, – бросает Нюхач.

– Может, но ощущения были другие. А кроме того, Несравненная никогда не вгоняет тебя в тоску. Не вызывает депрессию. А тут я вдруг подумал о Киз Мартин. Я это хорошо помню. Буквально увидел ее, прямо перед собой, как она выглядела, когда ее клали в «Скорую помощь».

– Киз Мартин, – кивает Нюхач.

Мышонок поворачивается к Джеку.

– С Киз я встречался, когда мы учились в университете. Она буквально умоляла нас разрешить ей поехать с нами, и однажды Кайзер сказал, хорошо, она может взять его байк. Для Киз это был настоящий праздник, она оттягивалась на полную катушку. А потом наехала на какую-то чертову маленькую хворостинку…

– Не на хворостинку, – уточняет Док. – Ветку. Толщиной в пару дюймов.

– Которой достаточно, чтобы проверить твое умение сохранять равновесие, особенно если ты не очень хорошо умеешь управляться с байком, – продолжает Мышонок. – Она переехала через эту веточку, байк вырвался из-под контроля, Киз свалилась с него и ударилась об асфальт. У меня чуть не остановилось сердце.

– Я понял, что она умерла, как только подошел и увидел, под каким углом повернута ее голова, – подхватывает Док. – Не имело смысла даже оказывать первую помощь. Мы укрыли ее куртками, а я поехал вызывать «Скорую». Через десять минут ее уже загружали в кузов. Один из фельдшеров узнал меня, а не то у нас возникли бы серьезные неприятности.

– Я все гадал, врач вы или нет, – говорит Джек.

– Окончил резидентуру[94] по хирургии в Университете Иллинойса и сразу ушел из медицины, – улыбается ему Док. – Болтался с этими парнями, увлекся пивоварением – все интереснее, чем с утра до вечера резать людей.

– Мышонок, – говорит Нюхач.

– Да. Я как раз подъезжал к повороту этой узкой дороги-просеки, и Киз буквально возникла передо мной как живая. С закрытыми глазами, с головой, висящей как осенний лист, готовый сорваться с ветки. «Ой-ей-ей, – сказал я себе, – вот этого мне сейчас видеть совершенно не хочется». И чувства меня охватили те же, что и тогда на дороге. Стало дурно. Просто дурно стало.

А потом мы проехали поворот, и я услышал, как где-то в лесу зарычала эта собака. Да еще как зарычала. Будто там было двадцать собак и все безумно злые. Тут что-то начинает твориться с головой. Такое ощущение, что она сейчас взорвется. Я смотрю вперед, ожидая, что сейчас увижу перед собой стаю волков или еще какого-то зверья, бегущего на нас, и мне требуется какое-то время, чтобы понять: передо мной дом. Черный дом.

Маленькая Нэнси колотит меня по плечам и голове, кричит, чтобы я останавливался. Представьте, я с ней полностью соглашаюсь, у меня нет ни малейшего желания приближаться к этому дому. Я останавливаю мотоцикл, Маленькая Нэнси спрыгивает на землю, и ее тут же выворачивает наизнанку. Она хватается руками за голову и снова блюет. Я чувствую, что ноги становятся ватными, а на грудь давит что-то тяжелое. Эта тварь, она все рычит в лесу, только уже ближе. Я бросаю еще один взгляд в конец дороги, на дом, который словно уползает в растущие за ним деревья, хотя, конечно, стоит на месте. Когда смотришь на него, он становится все больше и больше! Потом я вижу сверкающие огни, плавающие вокруг, угрожающие огни. «Не приближайся, – говорят они мне. – Держись от нас подальше, Мышонок». К крыльцу привалился еще один щит с надписью: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», и этот щит то вспыхивает, то гаснет, словно предупреждает: «НА ЭТОТ РАЗ СЛОВА НЕ РАЗОЙДУТСЯ С ДЕЛОМ, ДРУЖИЩЕ».

Голова у меня раскалывается, но я усаживаю Маленькую Нэнси на мотоцикл, она приваливается к моей спине, словно кукла, с трудом держится в седле, я разворачиваю байк и уезжаю. Когда мы добираемся до моего дома, она ложится в постель и не встает три дня. А я с трудом могу вспомнить, что же произошло.