Черный Дракон

Ада вытягивает шею, чтобы рассмотреть заметную с палубы часть носовой фигуры. Воинственного вида русалку она приметила еще в порту, но не придала тому значения. Та выгибала спину, будто вот-вот готова была со всем изяществом нырнуть в морскую пучину с зажатой в одой руке саблей и искусно вырезанным рогом во второй. Несколько удивили ее, пожалуй, лишь волосы морской девы, на удивление целомудренно скрывавшие локонами обнаженную грудь.

— Это — моя Силва, коли не признал, — едва ли не сочась гордостью продолжает пират, но быстро мрачнеет: — Наш рандрамский обычай — дар отцу невесты от женишка. А этот хмырь мало того, что сам имперец, так еще и скульптор какой-то, черти его дери! Добрый клинок только у скульптурок своих и видал, ума не приложу где ж она его откопала!

— Погоди-ка, Силва? — недоверчиво переспрашивает Блез. — Так она мне по плечо в прошлый раз как ее видел была. Запугивала еще, что замуж за меня пойдет.

— Уж лучше б и за тебя, — с недовольством бурчит островитянин. — Она и лучшим бойцом в моей команде была. А теперь чего? К нему на берег свинтила! К зиме разродиться обещает.

— У вас есть дети? — подает голос не верящая своим ушам Ада. Менее всего, даже сильно постаравшись, она могла бы представить любого из присутствующих на корабле разбойников обычным человеком, а уж тем более заботливым родителем. Люди семейные, коих ей доводилось видеть прежде, щеголяли не варварского вида оружием и синеватыми от времени татуировками, а дорогими экипажами, богатыми нарядами и аккуратными гувернантками, привезенными для отпрысков из самой столицы. Или же усердно трудились на полях и в мастерских, честно зарабатывая семье на хлеб.

Едва подумав об этом, она мысленно себя укоряет. Ей самой прекрасно известно это теплеющее выражение, с удивлением подмеченное во взгляде пиратского капитана, — на нее саму именно так смотрел лишь один мужчина. И сердце болезненно сжимается в груди.

— Пятеро дочерей и двое говнюков, — Тритон бросает взгляд на свою небольшую команду, слоняющуюся по палубе, по-видимости заприметив там кого-то из отпрысков.

— Ага, — Блез фыркает, — и все от разных мамаш.

— Глянь, — пропустивший издевку мимо ушей пират кивает ему на небольшую, но крепкую девушку, с громким хохотом режущуюся в карты с двумя матросами постарше. — Марла. Полуэльфка которая — ты ее видел, когда по поручению Двурукого здесь ошивался, совсем шелупонь была. Месяц назад пятнадцать стукнуло, так она вслед за сестрой замуж собралась. Меньше чем на капитана, говорит, и не посмотрит, а Беспалый, стало быть, ей лучшая партия!

Ада впервые с удивлением слышит смех наемника:

— И как? Благословишь?

— Так все лучше скульптора, чтоб его! — Тритон заливается хохотом и хлопает Блеза по плечу. — В трюм пойдем! Найду мамзельке рому — глянь как трясется — а тебе покажу, сколько золота я смогу вывезти из Лодуровой Пасти, коли ты меня не надул, теллонский ублюдок!

***

Минует не меньше двух часов, когда над палубой разносится голос сидящего в вороньем гнезде мальчонки, скрашенный теллонским акцентом:

— Пасть! Пасть прямо по курсу!

В возникшей на палубе суматохе осмелевшая Ада пробирается к носу судна, где уже стоят бывший кассатор и взволнованный рыцарь. Мимо них широким шагом проносится сам Тритон, на ходу вскидывая подзорную трубу. Несколько мгновений он напряженно всматривается в показавшиеся впереди рифы Пасти и вдруг зло кричит:

— Ах ты собака! — он оборачивается к ждущей указаний команде и сплевывает себе под ноги. — Чье-то корыто там уже на якорь встало! А ну, сбросить балласт! Идем полным ходом! Не отдадим ублюдкам наше золото!

В ответ пираты взрываются одобрительным гулом и тут же бросаются по местам. За борт одна за другой летят утяжелявшие судно бочки, а над палубой разносятся вопли вновь очнувшегося попугая:

— Золото! Золото!

Полегчавший корабль набирает скорость и летит вперед, стремительно сокращая путь до зловещих рифов. Поначалу казавшееся единой черной скалой посреди моря разрастается, распадается на отдельные зазубренные выросты, и впрямь напоминающие клыки дьявольской твари. Блики солнца играют на высоко вздымающихся волнах, и Ада не замечает ничего необычного до того, как слышит новый крик дозорного:

— Рифы впереди!

— Травить шкоты! — едва заслышавший это капитан самолично бросается к штурвалу.

— Собрался довести ее до самого Языка? — Блез перекрикивает шум поднявшегося ветра, с ревом вбивающегося в ослабленные паруса. — Как бы нас ко дну не отправил со своей Сиреной!

— До дна ты не дотянешь! — ведомый Тритоном корабль направляет нос прямиком в проем меж двух рифов. — В этих водах полно русалок — сожрут раньше, чем захлебнешься!

— Спасибо что предупредил, ублюдок чертов! — наемник бросает взволнованный взгляд на бушующие волны.

— Чего закипишился? — пират широко улыбается, невзирая на летящие в лицо соленые брызги. — Ты поди и плавать-то не научился в своих ферранских горах, а?

— Пошел ты!

Впереди уже совсем явственно виднеется первое добравшееся до Пасти судно — совсем небольшое — но на палубе его не заметно ни души.