Черный Город

Рядом с нами, одетая в блузку с корсетом и обтягивающие черные кожаные штаны из лоскутков, стоит рыжеволосая репортер и спорит с одним из Стражей, размахивая своим пропуском перед его лицом. Я узнаю в ней Джуно Джонс из программы Новостей Блэк Сити.

— Я имею право быть здесь. После последней проверки, я все еще имею право на свободу слова!

Охранник отталкивает ее, но я успеваю поймать репортершу, прежде чем она упадет. Её глаза распахиваются, когда она видит меня, но она быстро берет себя в руки.

— Спасибо, — говорит она. — Приятно узнать, что рыцарство не совсем умерло в этом городе.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Эмиссар делает большое объявление.

— Шевелитесь, — огрызается охранник.

Прежде, чем Джуно успевает мне что-то рассказать, ей приходится пойти в другую сторону. Без всякого сомнения, она собирается найти более благожелательно настроенного охранника, чтобы очаровать его.

Когда Жук отвлекаться, я показываю свой ID-браслет охраннику Стражей, а затем мы присоединяемся к остальным школьникам на городской площади, стоя навытяжку в море черных и красных мундиров. К востоку и западу от нас — остовы сгоревшего здания. Я стою в их зубчатой тени, оставаясь вне прямых солнечных лучей, хотя моя кожа все еще покалывает, словно по ней ползают красные муравьи. От сожженных зданий отшелутшиваются хлопья пепла и сыплются на нас словно черный снег.

В северной части площади осталось всего одно почерневшее от сажи здание, старая ратуша, которая была переделана в Блэк Сити в среднюю школу. Её открыли только в прошлом году, после окончания войны. Жалко, что и она не сгорела. Из серой черепичной крыши торчат три готических шпиля, в самом высоком из которых встроены потускневшие медные часы, куранты которых меланхоличным звоном бьют каждый час.

Я рискую взглянуть на Пограничную стену позади себя, которая тянется вдоль южной стороны площади, пытаясь представить, как бы выглядела городская площадь, если бы этой стены не было. И никак не могу. Эта стена стоит здесь уже столько времени; я едва ли могу вспомнить время, когда её тут не было.

В центре стены массивные железные бронированные ворота, единственный безопасный вход и выход в гетто. Ворота охраняют десятки сторожевых Стражей, в тоже время, как и на самой стене стоит не один ряд охранников Легиона. Никто не может войти или выйти без их разрешения. Не то, что бы уж очень многие пытались. Чтобы свободно перемещаться туда-сюда, требуется пропуск высокого уровня разрешения, и только лишь у небольшого числа государственных служащих, да у охраны Стражей есть подобный пропуск. Если вы хотите оказаться по ту сторону стены, то вам придется взобраться на неё и молиться, чтобы вас не поймали.

Я думаю о пугалах, висящих на стене, и вздрагиваю. Я мог бы оказаться на их месте, если бы девчонка-Страж, Натали, растрепала обо мне прошлой ночью… Мою грудь сводит судорогой, внезапная острая боль заставляет меня сделать глубокий вдох.

— Ты в порядке? — спрашивает Жук.

— Изжога, — говорю я, не в силах придумать другое объяснение.

— Что-то не похоже. То, что твоё сердце не пашет… — Он замолкает, когда он видит выражение моего лица. — Должно быть, это из-за дешевой Синт-1, которую Стражи пытаются пропихнуть вместо еды. Фашисты, наверное, действовали бы так же.

— Не думаю, что изжога находится у Зла в приоритете на повестке.

— Я бы за них не поручился. Фаза номер один в их дьявольских планах на мировое господство. Когда ты в последний раз пил настоящую кровь?

— Вчера у той девчонки под Дурманом мне немного перепало, но большую часть я выплюнул. Во всяком случае, это хоть что-то, — человеческую кровь можно купить только на черном рынке на Чантилли лейн, но у меня таких денег нет: — А что? Предлагаешь свою?

Жук посмеивается.

- Только если ты сначала купишь мне обед.

Острая боль пронизывает мою ногу.

— Ё-моё, твою мать…

Я оборачиваюсь, чтобы встретиться взглядом с Грегори Томпсоном, главой Старост, который насмешливо уставился на меня с палкой в руке. Старосты — это группа учеников, у которых есть полномочия поддерживать дисциплину среди остальных. Для своих лет он невысокого роста, едва ли достигает моей груди, но недостаток роста он компенсирует избытком высокомерия. Убирает свои прямые волосы с водянистых глубоко посаженных глаз.

— Почему ты не надел свой берет, кровосос? — говорит он гнусавым голосом.

Я достаю свой смятый алый берет из кармана, и надеваю его. Он сразу же падает. Головные уборы и Дарклинги несовместимы. Мои волосы живые, всегда в движении, всегда в поиске свежей крови вокруг меня, здесь же кровь повсюду, если поискать. Порезы на девичьих ногах после бритья, расцарапанные коленки и разбитые губы. Здесь все переполнено кровью.