Черный Город

Первым пассажиром оказывается раздражительная тетка, в которой я немедленно узнаю Эмиссара Бьюкенан, в сопровождении двух пожилых мужчин. Они одеты в длинные черные мантии с эмблемой красной розы на груди — повседневная форма одежды Совета Стражей. Четвертым вышел подросток, на несколько лет старше меня, одетый багряный военный китель, черные брюки и ботинки — униформа Ищеек. На рукаве три черные полосы, указывающие на его высокое звания. Следующая гостья — блондинка, она стоит спиной ко мне, знакомый зеленый пиджак перекинут через её руку. Она поворачивает голову, нервно оглядывает лица толпы, и ее голубые глаза встречаются с моими. Её рот открывается в идеальной букве «о», зеркально отражая моё собственное удивление.

Это не может быть она!

НАТАЛИ

ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ОН!

По моей коже ползет ледяной холод, когда я вижу, как он уставился на меня через всю площадь. Что он здесь делает? Почему он оказался именно здесь? Он не похож на тех, кто посещает школу. Его угроза засела у меня в голове. «Расскажешь кому-нибудь, и ты труп…» Что-то странное, какое-то непонятное ощущение вновь сжимает мое сердце, точно так же, как в последний раз, когда я его видела.

— Ты в порядке? — шепчет мне Себастьян.

Я киваю и прилепляю на свои губы фальшивую улыбку, зная, что мое лицо сейчас транслируют по всем ТВ в Блэк Сити. Перекинув через руку мундир полукровки, больше всего на свете мне хочется, чтобы я не брала её с собой, но откуда мне было знать, что он окажется здесь?

На площади у Пограничной стены. Я вздрагиваю при виде охранников-Дарклингов, патрулирующих сверху. Почему мама согласилась взять меня сюда?

Движение справа от меня. Девушка рядом со мной выдавливает из себя улыбку. Должно быть, она моя новая подруга на прокат. Я поворачиваюсь обратно к толпе и обнаруживаю, что полукровка все еще смотрит на меня, его бледные губы сжаты в тонкую линию.

Над толпой раздается металлический голос директора школы.

— Мне выпала великая честь представить вам Натали Бьюкенан, дочь Эмиссара. С сегодняшнего дня она присоединяется к нам, чтобы стать одной из студенток. Прошу вас, пусть она почувствует себя желанной гостьей.

Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Мои щеки розовеют, когда все бросают на меня жгучие взгляды. Его взгляд самый пристальный из всех. Я ненавижу людей, пялящихся на меня. Мне хочется, чтобы земля подо мной разверзлась и целиком поглотила меня.

Аплодисменты стихают, и мама движется к микрофону. На городскую площадь опускается тишина, и всё что я пока могу слышать, слабый статический гул от микрофона. Когда мама говорит, ее слова обращены не только к сотням студентов перед нами, но и ко всем тем, кто смотрят телевизоры, сидя у себя дома.

— Все мы столкнулись с трудностями, когда боролись за то, чтобы восстановить нашу великую нацию, после окончания войны, почти год назад, и никто не страдал больше, чем люди этого города. Правительство Стражей понимает это лучше, чем кто-либо, и мы не позволим оставить преступления без наказания, приложив все наши усилия, чтобы облегчить для вас переход. Однако время быть снисходительными — закончилось.

Я опять отыскиваю глазами в толпе полукровку, и с удивлением обнаруживаю, что он продолжает смотреть на меня, а не на мою мать. Он поворачивает голову. Мать продолжает свою речь, а я делаю вид, что мне это интересно. Мы ведь должны соблюдать приличия, для прессы, верно?

— Вы видите новое дополнение к вашей городской площади, — все устремляют глаза на три креста, нависшими над ними. — Пуриан Роуз считает, что наше сострадание к вам, позволило этому городу утонуть в грехе, и пришло время очистить его от скверны. Отныне любой гражданин, уличенный в совершении тяжкого преступления против Соединенных Штатов Стражей, будет казнен.

В толпе раздаются приглушенные вздохи. Мама делает паузу, чтобы все осознали её слова.

— Это возмутительно! — выкрикивает Джуно Джонс со ступенек рядом со школой. — Что квалифицируется как «тяжкое преступление против государства»? Мы все знаем, к чему это приведет! Мы и опомниться не успеем, ни у кого не будет прав на свободу слову. Никакой свободной печати. Мы будем не лучше Дарклингов.

Мама едва взмахивает рукой, и, как по волшебству, горстка охранников Стражей махом хватают репортершу и уволакивают в один из боковых переулков. Её крик быстро стихает. Больше никто не высказывается; никто не смеет. Мама улыбается одними губами, глаза остаются по-прежнему серьезными.

— Разумеется, для того, чтобы очистить город от этого порока, нам потребуется ваше содействие, — говорит она. — Таким образом, я опускаю минимальный возраст, в котором можно стать Ищейкой, и приглашаю всех вас сдать соответствующие экзамены, чтобы понять, удовлетворяете ли вы требованиям, чтобы присоединиться к ним.

Студенты встречают это известие со смешанными чувствами. Один неистово ликуют, но большинство не проронили ни слова.