Черный граф

– Такими вот «монстрами», Ваше Величество, уставлены крепостные стены на проклятом «языке дьявола»⁵ в чертовом Берне! Следует признать, что при осаде, за счет дальности стрельбы, эти мушкеты весьма эффективны.

Самодовольный маршал, провел кончиками пальцев по безупречному сверкающему стволу, после чего, заметив перемены в лице монарха, вынужден был обернуться. На пороге, в молчаливом величии, стоял кардинал. Не обойдя вниманием присутствие министра, король произнес:

– Вы как всегда вовремя Ришелье! Вот, полюбуйтесь, какое чудо нам преподнес в дар месье де Бассомпьер, надеюсь даже вас, это не отставит равнодушным!

Окинув скользящим взглядом грозное оружие, кардинал сдержанно восхитился.

– Изумительно, Ваше Величество! Я никогда не сомневался в том, что господин маршал, как никто другой знающий ваши слабости, способен отыскать ту вещицу посредствам которой сможет, непременно, доставить удовольствие Вашему Величеству.

Он преклонил голову, улыбнувшись Бассомпьеру. Людовик с горечью подчеркнул:

– Слова, слова…они нужны лишь для того, чтобы скрыть свои мысли. Вас же, господин Ришелье, в этом, вряд ли, кто либо, сумеет превзойти.

Исполненный покорности, кардинал вновь склонил голову. Безошибочно определив тонкость момента, в разговор вступил Бассомпьер:

– Быть может господин кардинал, хотел бы дать более подробную оценку сему, на мой взгляд, совершенному оружию?

Смешок превосходства воина над священником, прозвучал в вопросе маршала. Ришелье улыбнулся, заметив:

– Могу сказать лишь одно: «…qui desiderat pacem, praeparet bellum; qui uictoriam cupit, milites inbuat diligenter; qui secundos optat euentus, dimicet arte, non casu. Nemo prouocare, nemo audet offendere quem intellegit superiorem esse, si pugnet⁶»

Людовик, обреченно вздохнул:

– Я никогда не сомневался в вашей образованности, господин де Ришелье, но надеюсь, вы не станете цитировать все 118 глав Флавия Вегеция?

– Только если вы прикажите, Ваше Величество.

– Говоря откровенно, я никогда не ждал ничего хорошего, от вас, когда вы переходите на латынь.

– Сир, боюсь, вы и на сей раз не ошиблись.

Заметив холодный взгляд кардинала, Ледигьер, старчески кряхтя, поднялся на ноги, прохрипев:

– Ваше Величество, осмелюсь просить вас сразу о нескольких милостях.

Король устремил взор, исполненный надменности, переполнявшей его всякий раз в присутствии «красного герцога».

– …Разрешите откланяться, позаимствовав у Вашего Величества, на сегодняшний вечер господина де Бассомпьера. Мне бы хотелось, чтобы маршал сопроводил старика в его логово.

– Сделайте одолжение Франсуа, не откажите в любезности коннетаблю.

С легкостью мотылька в брачный период, произнес король. Бассомпьер с покорностью поклонился, и, усмехнувшись кардиналу плутовской улыбкой, подхватил старика под руку.

– Благодарю вас Сир…

Прокряхтел герцог, опершись на предложенную маркизом руку.

– … Клянусь святым Денни, вам любезный маршал, не будет скучно в обществе старой развалины, я угощу вас отменным гипокрасом⁷.

Доковыляв до двери, оба маршала, обернулись, поклонившись королю, а затем кардиналу, и уже удалившись за порог, послышалось воодушевленное ворчание Ледигьера: «Мой портшез у входа, и всецело к вашим услугам, дорогой маркиз…». Дверь затворилась, скрыв силуэты и голоса покинувших кабинет вельмож, после чего Людовик, утратив ту показную чопорность, упомянутую выше, с легкостью человека избавившегося от груза тяготивших его манер, занял место в кресле, стоявшем у окна. Кардинал поспешил устроиться на предложенном ему месте, минуту назад оставленном Ледигьером, и, удостоверившись в том, что король готов его выслушать, произнес.

– Сир, невзирая на предпринятые мною меры, я не возьмусь утверждать о неотвратимости скорой войны с Испанией.

– «Мерами» вы называете мятеж охвативший Каталонию?!

Ришелье поклоном подтвердил подозрения короля.

– Вы и вправду стоите значительно большего, чем о вас говорят, господин Ришелье.

– Мои жалкие усилия тщетны без вашего участия и Божьего благословения, Ваше Величество.

Молодой король вскочил с кресла, в волнении зашагав по комнате. Ришелье поднялся вслед за ним, ни на миг, не выпуская из поля зрения монарха.

– Но расходы на войну, Ришелье, будут слишком велики! Нам не миновать повышения налогов! А жизни?! Полетят головы, и головы не только недовольных, но и тех, кто осмелится развязать эту столь неуместную войну. Те, кто решиться открыто бросить вызов Габсбургам навлекут на себя смертельную опасность! Королевство захлебнется в крови!

– Сир, я готов положить на алтарь, во имя величия Франции, всё без остатка, тем более такую мелочь как собственная жизнь.

– Вашу жизнь…Но это повлечет бурю недовольства!