Черный граф

Пока Атос примерялся и нацеливал перо в нужную строку, Бодлен раскрыл толстую книгу, в кожаном переплете. Листы книги были исписаны множеством имен, занесенных аккуратным почерком в графы, образующие ровные столбики. Листая страницы, нотариус внимательно следил за мушкетером, вернее соблюдением с его стороны всех формальностей, связанных с весьма щепетильным ремеслом. Добравшись до нужной страницы, палец Бодлена, испачканный чернилами, пополз по столбцам, сверху вниз.

– Ага, вот. Будьте любезны, не сочтите…да-да, вот здесь, в книжице.

Как только мушкетер начертал свое имя с характерными для того времени завитушками, нотариус, отработанным движением, посыпал графский росчерк песком, радостно провозгласив.

– Нет, все же нет ничего более торжественного, чем составление завещания! Вы, конечно, можете возразить м-м-м, …мол, есть всяческие иные процедуры так же таящие свою острую приправку, нанесенную на бумагу, но всё же завещание, скажу я вам…это…реквием души, не иначе.

После вырвавшегося, нестройного, скажем так, каламбура, пыл Бодлена, взывающий к необузданному красноречию, угас. Он вновь обратился к формулировкам, параграфам и артикулам, именно здесь ощущая своё прямое предназначение, и даже если угодно превосходство.

– Ну, что ж, Ваше Сиятельство, вот и ваше волеизъявление, занесенное мною на бумагу, учитывая все правила и формальности. Итак: согласно составленному документу, мадемуазель Беатрис Мари де Силлег, виконтесса де Монтрей, племянница месье Армана Оливье де Силлег, графа де Ля Фер, с достижением совершеннолетия вступает в права владения над замками Броментель, Шато-Тур-ля-Фер, близ города Ла-Фер, в Пикардии, а так же замком Оржерак, что в Белом Перигоре, с прилегающими к ним землями, пастбищами, виноградниками и водоемами. После же смерти, упомянутого выше, месье Армана Оливье де Силлег, сеньора д’Атос, д’Отвиль, графа де Ла-Фер, если последний не пожелает изменить завещания, она так же наследует гасконские владения рода: замок

Атос, вместе с деревушками Атос-Аспи, что на правом берегу реки Олорон, между Совтер-де-Беарн и Ораасом, а тка же Отвиль и Казабер. Сеньория Бражелон, что в Орлеане, предназначается господину, имя которого, месье граф назовет впоследствии, в любое угодное ему время. Всё правильно?

– Всё верно, метр Бодлен.

Произнес мушкетер, поставив последний из множества росчерков, в очередном документе.

– Вот видите, как я и обещал, без модусов и проволочек.

Угодливо склонив голову, нотариус смог выдавить из себя очередную улыбку.

– Насколько я помню …

Вымолвил Бодлен, шаря глазами по бумагам, таким образом, проверяя наличие многочисленных подписей.

– …совершеннолетие Её Милости, мадемуазель Беатрис, уже не за горами?

– Вы совершенно правы, метр Бодлен, уже четыре дня, как моя девочка встретила совершеннолетие, а с сего момента, вступила в права наследства!

Послышался звон серебра, раздававшийся из кошелька мушкетера. На крышке бюро появилось с полдюжины монет.

– О-о-о! Благодарю вас Ваше Сиятельство! Ваша щедрость не знает границ!

Нотариус извивался, кланяясь в след мушкетеру, спрятавшему под полу лазоревого плаща, свежесоставленный документ. Возле двери, на улице Архивов, где располагалась коморка нотариуса, Атоса ждали верные друзья – Портос, Арамис и д'Артаньян.

– Что ж господа, дело сделано, бумага у меня!

Граф положил ладонь на грудь, где очевидно таился документ.

– Завтра же отправляемся в Мобюиссон. Это цистерцианский монастырь, в каких-нибудь пяти лье от Парижа, откуда мы вскоре вызволим виконтессу де Монтрей, мою любимую племянницу Беатрис, последнюю из рода де Ля Фер! А сейчас, по этому случаю, я хотел бы угостить вас!

Все четверо расхохотались, и Портос заголосил.

– В «Сосновую шишку»! В «Сосновую шишку», господа!

ГЛАВА 13 (107) «Де Ро наш друг, и это дороже истины»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Виконт де Сигиньяк вместе с шевалье да База, в сопровождении сержанта гвардии Его Преосвященства, господина де Рамбитура, встретившего их во дворе Пале-Кардиналь, следовали по длинному коридору резиденции Его Преосвященства, к двери в приемную Первого министра. Поднявшись по мраморной лестнице, анжуйцы заметили группу людей, в которых узнали, по мере приближения, солдат городской стражи, вооруженных алебардами, что ввело в изумление молодых дворян, явившихся на зов могущественного кардинала. Так же весьма странным показалась, чопорность подчеркнутая официозом, нескольких их добрых знакомых, кардинальских гвардейцев с которыми анжуйцы столкнулись на лестнице. Лишь только Бернажу, дежуривший вместе с Бикара у двери, во главе отряда стражников, подмигнул друзьям, выказав тем самым молчаливую поддержку, и вселив некоторую уверенность в их встревоженные души. Лакеи отворили, одни за другими двери, и молодые люди, ступили на мягкий ковер, покрывавший пол кардинальского кабинета.