Черный гусар

К счастью, на этот раз никто егерей не придерживал. Ровным и быстрым шагом они прошли тем же маршрутом, миновали известный дом и снова остановились, только отвернув с главной улицы.

— Шинели надеть! — скомандовал батальонный. — Ружьё от дождя! Принять!

Егеря перехватили ружья курками вниз, прикладом под мышку. И так двинулись всё в том же направлении, только в ином порядке. Теперь перед ними грохотали колёса пушек роты конной артиллерии.

— Ну что, Земцов?! — крикнул Бутков на ходу, сильно отмахивая руками, разогревая застывавшую на холоде кровь. — Теперь догадался?

— Раз я догадался, так и турок тоже сообразит!

— Нет, майор, испугается! Он же себя умным считает. Как же ему в голову взять, что мимо его окна третий раз подряд один и тот же батальон марширует? На такую глупость, мол, детей ловят, а не послов неприятельских! Так на своём уме Галиб-бей и поскользнётся...

Егеря прошли мимо посольского дома ещё один раз, а потом батальон отправили по квартирам. Бутков приказал выдать людям лишнюю чарку водки, а офицеры отправились к Мадатову продолжать чествовать награждённого.

Через неделю в армии узнали, что великий визирь, устрашённый численностью русской армии, согласился на условия фельдмаршала Прозоровского оставить Дунай границей между армиями и не тревожить друг друга до самой весны...

ГЛАВА ПЯТАЯ

I

Колонна остановилась в четвёртый раз. Валериан замешкался и налетел на Земцова, чуть не сбив того с ног. Майор взмахнул рукой, продавил каблуком ледок на подмороженной к полночи луже и остался стоять. Только процедил сквозь зубы несколько совершенно неуставных слов. Валериан извинился.

— Да я вовсе не вам, штабс-капитан. Только те меня не услышат.

— Разговоры! — обернулся на них Бутков. — Ещё и солдаты начнут болтать, все здесь останемся. Даже до первого рва не добравшись...

Он махнул рукой Земцову — остаёшься за старшего, и быстро пошёл, почти побежал обочь колонны. Сергачёв следовал за ним неотступно.

Мадатов десяток раз быстро сжал и распустил кулаки. За два часа марша он успел и замёрзнуть, и пропотеть, и ещё раз замёрзнуть. Апрельские ночи на Балканах были весьма холодными, и колючий ветер налетал порывами с северо-востока, от берегов Дуная. Валериан ещё раз порадовался, что ветер выдался встречный, от турок, от крепости. Ему казалось, что он слышит там впереди лязг металла, гул словно бы голосов, но, скорее всего, это были свои же, другая колонна, также шедшая на приступ Браилова.

Город стоял на левом берегу реки, и фельдмаршал решил брать его первым. Не надо было переправлять войска, наводить мосты, искать суда у ненадёжных местных перевозчиков. От Фокшан, где стояли главные силы, пошли полки, да дивизия Ланжерона тронулась от Фальчи. Подходили медленно, зная, что помощи Назырь-паше ждать уже неоткуда. Комендант гарнизона высылал ежедневно разъезды следить за русскими, считать сабли, штыки и пушки. Казаки и гусары легко сбивали малочисленные отряды турок, но те живо уходили на своих конях, быстрых и привычных к местному климату.

Подошли, обложили крепость и стали четырьмя лагерями, прикрывая дороги, по которым ещё могли подойти янычары от Журжи. Там месяц назад Милорадович положил две сотни солдат на приступе. Докладывал, что турок перебил в десять раз больше, но добавлял удивлённо, крепость всё равно осталась за ними. Теперь первому корпусу надо было и следить за Журжой, и прикрывать Бухарест, куда могли скрытно подойти войска из Виддина.

Так что и полки под Браиловым тоже не могли быть совершенно спокойны за тылы свои и за фланги. Должно было одновременно и поспешать вперёд с бодростью, и слушать чутко — не стучат ли чужие подковы от Слободзеи.

Главных генералов при осадном корпусе оказалось сразу же два. Самым старшим и старым явился генерал-фельдмаршал Александр Александрович Прозоровский. Когда-то он лихо бился с турками на Днестре, разгонял татарское войско в Крыму. Но было это чуть менее полувека назад. Нынче он перевалил за середину восьмого десятка, высох в теле, и говорили в офицерских палатках, что также полегчал и в уме.

Недовольны им были, прежде всего, что очистил армейские лагеря от женщин. Причём письменно указал, что при каждом полку может состоять не более шести прачек. Далее — взялся учить войска строиться, маршировать, перестраиваться из линейного положения в колонну, а на марше, не меняя темпа, сворачиваться в каре, отражая налетающую бешено конницу. Дело полезное, но весьма и весьма утомительное...