Черный гусар

Главнокомандующий до сих пор дипломатам советами не мешал. Но в конце марта пришла из Петербурга депеша — полковник Чернышев сообщал из Парижа, что надёжные источники утверждают, будто бы Наполеон решится перейти наши границы не позже как летом этого года. Император Александр выдвигает армии к Висле и просит генерала Кутузова поторопиться с заключением мира.

Тогда граф послал приглашение главе делегации Блистательной Порты навестить его скромное жилище, обменяться мнениями по некоторым насущным вопросам. Беседовать должны были только вдвоём. Галиб-эфенди свободно говорил по-французски, и переводчики с любой стороны оказались бы лишними.

Кутузов встретил гостя радушно. Галиб-эфенди тоже лучился доброжелательностью. Обменявшись приветствиями, они опустились в кресла и после нескольких фраз о здоровье, о близких перешли к делам, занимавшим их более всего.

— Его величество падишах убеждён, что граница по реке Прут наилучшим образом отвечает интересам обеих империй, — жёстко обозначил свои позиции Галиб-эфенди.

Кутузов улыбался мягко, доверчиво, словно принимая во внимание всю сложность положения и его досточтимого собеседника, и его благородного суверена.

— Его величество император Александр, напротив, держится мнения, что взаимные претензии двух держав должны соответствовать ходу военных действий.

Настала очередь турка брать паузу на обдумывание следующего хода.

— Принимая такую позицию, мы рискуем отложить переговоры до следующей зимы.

— Вы уверены, друг мой, что Ахмед-бей способен успешней форсировать Дунай, чем он сделал это осенью?

— Возможно, у Порты появится новый великий визирь. Возможно, он сумеет собрать лучшую армию.

— Я слышал, что Оттоманскую империю постигло новое несчастье: в Стамбуле чума.

— Поэтому вы, граф, и отвели лучшие ваши дивизии на Днестр?

Обменявшись ритуальными выпадами, слегка задев противника парой малосущественных уколов, собеседники решили продвинуться дальше.

— Я убеждён, — продолжил Кутузов, — что обе наши державы глубоко заинтересованы в скорейшем окончании этой ненужной войны. Но мне представляется, что стратегическое положение Блистательной Порты должно понуждать её к миру больше.

— Неужели западные границы Российской империи заботят императора Александра меньше, чем южные?

— В равной степени, уважаемый Галиб-эфенди, в равной. Но ещё более он озабочен сохранением такой державы, как Блистательная Порта.

— Настолько, что готов принять в своё управление значительную её часть?

— Настолько, что отказал в поддержке движению ваххабитов. Посланники этих возмутителей спокойствия прибыли в Петербург, но не встретили и капли сочувствия.

Ваххабиты, успевшие овладеть и Меккой, и Мединой, тревожили Константинополь не меньше, чем самоволие Али-паши из Янины, но и не больше, чем отряды сербского Кара-Георгия. О чём Галиб-эфенди и объявил графу Кутузову:

— А, впрочем, всё зависит от воли Аллаха. Пути его неисповедимы, и не слабому разуму смертных пытаться приподнимать завесу над будущим.

Кутузов поджал губы. Турки всегда ссылались на неисповедимость Божественного промысла, когда испытывали недостаток в более вещественных аргументах.

— Я согласен с вами, что совершение событий зависит от воли Всевышнего. Но на то он и вложил в людские головы разум, чтобы мы могли предвидеть их и учитывать. Исходя из степени их вероятности.

— Приняв ваш довод, я осмелюсь предположить, что наиболее вероятным окажется предложение его величества султана выплатить известную сумму денег в обмен на дунайские княжества.

— Казна Блистательной Порты настолько велика, что её достанет и на жалование янычарам, и на предлагаемый вами обмен?

— Деньги, уплаченные в казну подданными султана, будут выплачены его верным и храбрым слугам. Княжества могут быть выкуплены из личных средств его величества Махмуда Второго.

— Его величество готов выплатить пятнадцать миллионов пиастров?

— Нет. Но шесть — может показаться резонной суммой.

Это замечание Галиба-эфенди могло оказаться прорывом. Последние инструкции Петербурга давали Кутузову известную возможность манёвра:

— Граница по реке Серет менее удобна, чем по Дунаю.

— Я вспоминаю, что войско вашего императора Петра встретило армию Блистательной Порты у совершенно другой реки.

Намёки на прутское поражение вековой давности обозлили Кутузова, но он сдержался. Конечно, Галиб-эфенди убеждён, что России нужен мир как можно скорее, чтобы успеть двинуть войска на север. Позицию Порты в Европе граф успел понять и осмыслить. Оставались дела азиатские:

— Император Александр не видит причины такой жёсткой позиции его величества падишаха в отношении причерноморских поселений, занятых русской армией.

— Его величество султан Махмуд Второй, напротив, удивлён желанием императора Александра овладеть крепостями Оттоманской империи.

Кутузов весело рассмеялся:

— Помилуйте, Галиб-эфенди, какие же это крепости — Анапа и Поти. Городишки, не более. На отношения двух империй они повлиять не могут. России же они будут весьма полезны как зародыши будущего порядка в этом взбаламученном крае.