Черный ярл

— И хорошо, что посторонние люди нас не слушают. Те, кто думает, что сидящий на престоле непременно правит, — не стал протестовать дядька великого князя против моих слов. Более того, тоже расставил все точки над «ё» в теме «кто есть кто на Руси». — Верни послов, Хальфдан, и прекрати мутить воду. Взамен же могу обещать многое: деньги, поддержку, да хоть наместничество… в Полоцке или Ростове.

— Посольство я вернуть, конечно, могу, но не уверен, что ты этому возвращению обрадуешься.

— Это почему? — не врубился в мой черный юмор Добрыня. Но это ему не в укор. Потому как ехидство и сарказм в X веке до таких высот еще не поднялись. — Даже если они… не в очень здоровом состоянии, то все поправимо и к тебе никаких претензий.

— Я поясню. Например, беру я всех своих пленников, сажаю в клетки, да под мощной охраной везу по городам росским как редкостный зверинец. Ну а на городских площадях один изрыгает проклятья и молится своему распятому богу о карах небесных на головы варваров-руссов, второй показывает суть блаженного юродивого… Прости, но так уж вышло, хотя его и пальцем не тронули. От страха собственного разум потерял. Ну а остальные, — ласково улыбнулся я. — Они будут взахлеб рассказывать честному народу, а особенно жрецам и воинам-варягам сказ на тему: «Как великий князь Владимир верой торговал». Как думаешь, зрители у этого потешного представления будут? Вот и я о том же. Кстати, может кубок вина подать?

Добрыня отказался, помотав головой и явственно скрипнув зубами. По сути я сейчас прямым, хоть и дипломатичным, текстом сказал, что подачки слабо интересуют, а уж о выполнении всех высказанных требований и речи идти не может. Ну а отсутствие грубости лично в его адрес подразумевало предложение вида «проси меньшего». И он будет продолжать, к гадалке не ходи.

— Ты подтвердил мое мнение о себе, ярл.

— Хм… Любопытно было бы услышать, — жестом подозвав одного из хирдманов, я попросил. — Чеслав, друг ты мой. Кубок с квасом принеси, будь столь любезен. Мне с моей ногой бегать как-то не шибко сподручно.

— Конечно, Мрачный…

— Слуг тут не надобно, — развел я руками. — Приходится своих людей просить насчет несвойственных им дел.

— Преданные люди… Ты крепко держишь их возле себя, Хальфдан.

Добрыня на некоторое время замолк. Явно ожидая, когда мне принесут напиток, а сам принесший его удалится на мало-мальски дальнее расстояние. Сейчас мы стояли чуть ли не в центре зала: я, он, да Роксана, в диалог наш абсолютно не вмешивающаяся.

— Любопытно, тогда слушай. Я уверен был, что тебе не нужны деньги, ты не купец, а воин. И не только воин, раз только что отказался от покровительства князя Киева и всей Руси. Ты ненавидишь подчиняться, я верно думаю?

— Несложно было догадаться, — открыто усмехнулся я. — Раз уж я оставил Трагтон-фиорд, то явно не хотел ползать под сапогом Харальда Синезубого. Да и его попытки заставить всех целовать не только его сапоги, но и чуждый вольным ярлам крест… И я не собираюсь бежать еще раз, одного побега мне хватило.

— А какое тебе дело до той веры, которой будет придерживаться мой племянник, которую чтила его мать и бабка по отцу? Русь от этого не рухнула. Да и ты не жрец.

Я с трудом удержался от откровенного хохота. Пришлось сделать несколько глотков из кубка, только тогда здоровый, естественный смех чуть приугас и его можно было контролировать. Ведь я, в отличие от людей этого времени, ой как хорошо знал, в какую сторону двинется Владимир, ну или стоящая за ним личность. Знал, а потому купить меня подобными речами, даже самыми зажигательными, было просто нереально.

— А тогда чего ты, Добрыня, так беспокоишься насчет выставления на всенародный показ ромеев из числа тайного посольства? Они так увлекательно распишут прелести смены росских богов на своего ромейского, что их златом-серебром и полевыми цветами закидают. Или… Ох, неужто есть опасения, что полетит нечто другое, более опасное для здоровья?

— Ты как хочешь вражды с нами, ярл? — вопросительно угрожающе вымолвил собеседник. — Подумай хорошенько, сможешь ли ты остаться в живых после этого.

— Мы УЖЕ во вражде, Добрыня. Это я на всякий случай повторяю, если ты позапамятовал. И пока от вражды проблемы лишь у тебя… Одно посольство чего стоит, да и твоим дружинникам было показано, что они тут вовсе не пуп земли.

— Еще убийство пресвитера Евстафия, рана византийского посла, настраивания против нас вольных ярлов, игрушечный наместник в этом городе, полностью тебе послушный. Я многое знаю и кое о чем догадываюсь.

Я отсалютовал своему врагу кубком, показывая, что ценю ум, даже если его проявляет враг. Вот только сейчас все знание Добрыни не было сколь-либо значимым аргументом. Но переводить разговор на деловые рельсы надо, сейчас самое время. Оппонент раздражен проигрышной позицией, которую он занял по недосмотру. Недооценил, хотя мог бы с самого начала сыграть в иную игру, не столь прямолинейную.

— Так договариваться то с тобой будем, а, Добрыня?

— О чем? Ты сам отверг предложенное тебе.