Черный ярл

— К чему дразнить пчел? Это только превратит их злость в неконтролируемое бешенство, от чего нам много хлопот и ноль толку. Нет, убить надо будет совсем других людей. Ромеев. Местного пресвитера Евстафия, его приближенных монахов, кого-то из византийского посольства. Можно и парочку ромейских купчиков болтом попотчевать.

— Зачем?

Змейка настолько удивилась, что и про поедание изюма временно позапамятовала, и глаза сделала большие такие, персонажам японских мультиков на зависть. Только наряду с нешуточным изумлением был и интерес. Интерес к тому, какими извилистыми путями на сей раз движется моя мысль. К этим самым извивам девушка привыкнуть уже успела, но вот предугадывать их не научилась. Да и долго еще не научится, хотя прогресс тут несомненный.

— Есть такое латинское слово — террор. Переводится оно не как страх. А скорее как запугивание или устрашение. Вот это самое запугивание в отношении подданных базилевса Василия II Болгаробойцы мы и учиним. Служители их ромейского бога, купцы из солидных, приближенные к послу люди… Нелогичные, бессмысленные для нас удары. Но ведь будут искать тех, кому эти смерти выгодны. И бросят на это дело сначала просто большие силы, а потом, толком ничего не понимая, и еще добрую толику. В результате…

— Сеть вокруг нас станет дырявой. Ты умен, Хальфдан. Вот только могут возникнуть вопросы. Не у меня, я понимаю, у других, если раскроется наша причастность.

— Наши хирдманы не питают к ромеям симпатий. Они будут резать хоть купцов, хоть монахов, хоть самого базилевса Византии. А твои избранные воины еще и болтать не обучены, что немаловажно. Что же до возможного просачивания информации в не самом близком будущем… Пустое. Женщин и детей мы не трогаем — часть возможных претензий сама собой снимается. Остальное же легко свалим на борьбу против склоняющих к измене наши исконным богам.

— А этого хватит?

— От нашей убедительности зависеть будет.

Роксна на несколько секунд закрыла глаза и словно обмякла. Значит, в глубокой задумчивости. Наверняка решает, как именно будет организовывать устранение целей. И точно. Не открывая глаз, девушка заговорила, обращаясь не столько ко мне, сколько просто озвучивая собственные мысли:

— Евстафия, этого главного жреца распятого на кресте бога из числа находящихся в Киеве, можно уничтожить к вечеру. Всего то и надо, что подождать, пока тот выйдет после завершения обрядов. Если хорошая позиция у стрелка окажется и суматоха возникнет, то и его помощникам несдобровать. Тогда двух послать…

— Согласен, — кивнул я, позабыв, что Змейка сейчас меня даже не видит. — Знаковая личность, на ее устранение можно и двух твоих людей отправить. Риска мало, все равно никто не ожидает подобного. Дальше!

— Купцы… Они защищены, их сопровождает охрана, хотя настроенная больше на защиту от воришек и любителей огреть толстосума дубинкой в темном переулке. Только если возникает весомая причина, охрана становится другой, отсекающей от подопечного даже признак угрозы.

— Предложения?

— Пущу своих людей в вольное плавание, — открыв глаза, Роксана пристально посмотрела на меня. — Хорошо то, что нет конкретных целей, есть возможность выбора. Кто моим людям покажется незащищенным по тем и ударят.

Проникается девушка политическим цинизмом. Честь ей и хвала? Пожалуй. Но важнее другое — ее жестокость и вышеупомянутая циничность направлена лишь вовне, отношение к своим остается неизменным. И в этом я буду не только поддерживать, но и страховать. Больно уж опасный это участок трансформации личности.

— Но тогда ты выпускаешь из поля зрения третье приоритетное направление…

— Никифор по прозванию Фракиец, ранее турмарх… Кажется, он командует парой тысяч воинов…

— Двумя с половиной тысячами, — уточнил я. — Хотя и ты права. По факту у турмархов и пары тысяч под командой не наберется из-за приписок и мухлежа с бумагами. Любят они деньги на несуществующих вояк получать. Спасу нет. Но я перебил тебя, прости.

— Проворовался. Но имея связи при дворе базилевса и военные заслуги, был отправлен к нам, в Гардарику, представлять интересы императора. Тут уже шесть лет, прижился, чувствует себя увреренно. Находится под частичным влиянием пресвитера Евстафия, от которого привык получать советы. Тайные службы вне его контроля, ими заправляет совсем другой человек — Константин Старгирос. Его устранить не представляется возможным…

— Я и не требую. Такое готовят на протяжении нескольких недель, а тои месяцев, а не с наскока, как мы сейчас. Признаюсь честно, я не рассчитываю и на устранение Фракийца. Хорошо будет, если хоть кого-то из приближенных удастся прикончить для возникновения той самой сумятицы и громких воплей со стороны посольства.

Змейка скорчила уморительную гримаску.

— Ты слишком плохо мнения о способностях моих людей… Пусть они не убьют самого посла, но ж его приближенных смогут зацепить. Ночью, когда чуть уляжется суматоха от первых смертей. Или раньше, если посол отправит доверенных лиц прибыть на место смерти пресвитера.

— Стратегически мыслишь, Роксана, с чем могу только поздравить. А сейчас…

— Что, Мрачный?