Черный ястреб

— Ты слышишь дождь. Он окружает нас стеной. И никто не сможет теперь к нам подойти. Мы совершенно одни. — Его губы сомкнулись на губах Жюстины в жарком, ароматном и требовательном поцелуе. Тело Хоукера было единственным источником тепла. — Что ты чувствуешь?

«Он нес меня сюда сквозь заросли мяты. И теперь я чувствую ее аромат. А еще запах дождя. Прохладного серого дождя, несущего с собой свежесть и смывающего все на своем пути».

— Мне холодно. А ты окончательно сошел с ума.

— Но ты ведь со мной, не так ли? — Поддев костяшками пальцев подбородок Жюстины, Хоукер приподнял его так, что се губы оказались всего в дюйме от его губ. — Каждая замерзшая клеточка твоего тела здесь со мной. Поцелуй меня в ответ. Теперь твоя очередь.

Налетел очередной порыв ветра, и капли дождя ударили по лицу Жюстины мириадами острых копий. Они скатывались по ее лбу и щекам, попадая в рот.

— Не думай об этом, — произнес Хоукер. — Просто делай.

Когда Жюстина поцеловала его, на его губах ощущался привкус дождя. Она слизывала его с языка, упиваясь восхитительным ощущением. Мощная волна зародилась в месте соединения их с Хоукером губ и прокатилась, бурля и вздымаясь, по всему телу.

— Каков я на вкус? — требовательно спросил Хоукер. Он обхватил руками груди Жюстины и нежно погладил соски подушечками больших пальцев. От этих прикосновений кровь закипела в ее жилах.

— На вкус ты словно дождь, — прошептала она в ответ, не в силах перевести дыхание. Она обняла Хоукера и притянула к себе.

— Попробуй меня, — раздался его голос. — Будь здесь, со мной.

Жюстина ощущала привкус мыла на губах и покрытом щетиной подбородке Хоукера. Он так сильно отличался от всех. Даже пах иначе. Весь состоял из очень простых вкусов и ароматов: чая, дождя, мыла, дыма и пламени.

Но сквозь эту странную смесь Жюстина ощущала запах самого Эйдриана. Она не раз представляла себе запах его кожи. Он неодолимо манил ее к себе. Она приподнялась на носках, поцеловала его волосы, слизывая с них ароматные капли дождя.

Однако Хоукер вывернулся, чтобы добраться до ее уха. Он покусывал мочку, ласкал се языком, наполняя сознание Жюстины своим дыханием.

— Почувствуй это, — произнес он. — И это. — Губы и язык Хоукера нашли ее грудь, покрытую мурашками. Прикосновение оказалось невероятно чувственным. Хоукер согрел соски девушки своим языком и одобрительно пробормотал:

— Как хорошо.

Он легонько прикусил один сосок, и Жюстина едва с ума не сошла or обжигающего ощущения в лоне.

Она изогнулась всем телом, но не для того, чтобы отстраниться, а. наоборот, чтобы прижаться к Хоукеру еще крепче. Его ладони легли на ее талию, а потом вдруг словно превратились в железные прутья — так напряглись мышцы, когда Хоукер приподнял Жюстину от земли.

Оба они были скользкими от дождя, замерзли и с трудом сдерживали дрожь. Лишь в том месте, где соприкасались их тела, не было места холоду. И сосредоточием этого тепла была плоть Хоукера. настойчиво упиравшаяся в живот Жюстине.

Мужчина. Каждый нерв Жюстины трепетал, точно листок на ветру. Он был слишком мужчина. Он…

— Перестань.

Хоукер приподнял Жюстину еще выше, а потом позволил ей мучительно медленно скользить вдоль своего восхитительно вылепленного тела. Каждый дюйм ее кожи, соприкасающийся с кожей Хоукера, покалывало точно мириадами острых иголок. Они словно сплелись воедино, не в силах оторваться друг от друга.

— Посмотри на меня, — произнес Хоукер. — Кто я. Сова? Кто здесь с тобой сейчас?

— Хоукер. — Его имя служило Жюстине талисманом. Все, что сейчас с ней происходило, было делом рук Хоукера. Дождь падал на ее лицо, смывая все: прошлое, других мужчин, прикосновения их рук, темные пятна с души. Темное облако, много лет окутывающее душу и сознание Жюстины. постепенно растворялось и вскоре исчезло совсем. Дождь смыл все призраки прошлого, очистив ее душу и тело.

Только Хоукер был настоящим. Жюстина обняла его за плечи и прижалась к нему. Она обхватила его бедра ногами, чтобы не отпускать, чтобы согреться его теплом.

Холод обжигал спину. А грудь покрывали поцелуи. Жюстина поймала себя на том, что беззвучно ловит ртом воздух. Руки Хоукера скользнули по ее груди, животу и погладили внутреннюю поверхность бедер. Он действовал умело и уверенно, и когда его пальцы коснулись лона Жюстины, с ее губ сорвался крик.

— Это всего лишь моя рука, дарящая тебе удовольствие. Только ты и я. Только удовольствие.

Он дотрагивается до нее. Только удовольствие. Темное, тайное удовольствие. Такое же темное, как ночь без звезд. Жюстина качнулась навстречу руке Хоукера.

— Я хочу оказаться внутри тебя, — произнес он. — Не могу больше сдерживаться. Ты готова?

Сейчас Жюстина была готова на все. На все, что угодно, только бы Хоукер продолжал прикасаться к ней. Она порывисто кивнула.

Молодой человек обнял Жюстину, прижал се к себе, и в конце долгого и изысканного скольжения вдоль тела, он оказался внутри ее лона.

«Мне причиняли боль…»