Черный интернационал

Мустафа же горел желанием поквитаться с Феликсом. За тот удар, который тогда же в том же месте уложил его рядом с Асадом. Ударами ног Мустафа опрокинул пленника на землю и стал бить в лицо.

Феликс уже терял сознание, когда откуда-то издалека глухо донесся женский голос:

– Хватит!

От глаз у Феликса остались только узкие щелочки, которые к тому же заливало кровью. Он не мог видеть женщину. Но нутром догадался, кто осадил изверга. Это была Таис, или, вернее, Аида.

Он слышал, как она подошла к нему. Шаги легкие, но походка твердая, уверенная. Она опустилась к нему. Феликс уловил запах ее волос, кожи. Знакомый запах, но уже чужой.

Таис-Аида провела мокрым платком по его лицу, стерла кровь. Феликс мог открыть глаза. Но не хотел делать этого. Противно было на нее смотреть.

– Зачем заботишься об этом гяуре? – спросил Кабир. В его голосе улавливалась плохо скрытая ревность.

– Я и сама неверная, не забывай, – сказала она.

– Ты с нами, а он против нас.

– С вами. Но не с ним.

– Зачем тогда заботишься о нем?

– Он связан и без оружия. Не люблю, когда бьют лежачих… Хочешь, отрежь ему голову, а бить не надо.

Ее голос звучал жестко, уверенно. Ни капли жалости в нем. У Феликса возникло чувство, что Таис без колебаний самолично вскроет ему горло, если Кабир прикажет.

– Может, лучше член ему отрезать? – развеселился араб.

– Ты на что-то намекаешь? – с вызовом спросила она.

Феликсу тоже показалось, что в голосе Кабира звучал упрек. Видимо, ему не нравилось, что Таис в свое время занималась с ним сексом.

– Что было, то было, – пошел на попятную араб.

Судя по всему, Аида имела на него влияние. И ссориться с ней он не хотел. Скорее всего, она была его любовницей. Женщина красивая, знойная. И к тому же норовистая. Исламские законы писаны не для нее – Кораном себе эту бестию не подчинишь. Вся любовь строится на ее доброй воле. Классический случай – мусульманин и русская девушка с характером. Перед своими соплеменниками он крут до невозможности, а дома, наедине, она вьет из него веревки… Да и Кабиру не очень-то хотелось афишировать перед своим отродьем тот факт, что Аида крутила роман с русским офицером. Поэтому он и оставил этот разговор без продолжения.

Он подошел к Феликсу, сильными руками оторвал его от земли. Хотел поставить на колени, но тот перенес тяжесть на правое бедро и просто сел перед своим мучителем. Открыл глаза. Настоящий воин должен уметь смотреть своей смерти в лицо.

Бородатая арабская рожа плыла перед глазами в мареве кровавого тумана. Но Феликс все же сфокусировал свой взгляд на глазах Кабира.

– Я буду убивать тебя медленно, – зло прошипел тот. – Сегодня тебе сломают одну руку, завтра – другую. Затем тебе переломают ноги. Затем тебя будут резать. Сначала руки, потом ноги. А уже потом тебе отрежут голову и выбросят ее собакам… Или нет. Твою голову мы насадим на кол. И будем носить с собой. И знаешь, почему? Потому что ты хороший воин. Ты очень хороший воин… Я знал твой позывной. Ты – Филин. Это ты уничтожил моих людей под Харсеноем…

Предателя в стане разведчиков не было. Но в штабе объединенных сил такая гнида все-таки имелась. Она и сдала Кабиру позывной человека, чья группа ликвидировала отряд наемников из Панкисского ущелья.

– Теперь я знаю, что Филин – это тот самый Феликс, который… – араб запнулся. Видимо, чуть не ляпнул, что Феликс трахал Таис-Аиду. – Это ты помог мне покончить с проклятым ментом… Да, ты помог мне отомстить этому псу. Но ты же и помешал мне собрать большую армию для джихада…

– Какая армия? – скривился Феликс. – Какой джихад?

Он говорил, не рассчитывая, что Кабир его поймет. Губы распухшие, от передних зубов только обломки – речь его невнятна. Но араб услышал его.

– Джихад – это священная война против неверных! – пафосно выкрикнул он. – Я посланник Пророка!

– Священные войны за грязные деньги не ведут… И не армия у тебя, а банда. И сам ты посланник дьявола…

Феликсу понадобилось время, чтобы озвучить свои мысли. Трудно было понять, о чем он говорит. Но и в этот раз Кабир его услышал. Подтверждением чему был град ударов, обрушившихся на него.

Когда Феликс пришел в себя, он понял, что правая рука у него сломана. Значит, араб начал выполнять свое обещание.

– Кто из твоих шакалов убил Зарину? – заорал на него Асад. От злости он брызгал слюной.

– Зарина – это Ситора? – спросил доселе молчавший Мишка.

Ответа он не получил. Всем своим видом Асад давал понять, что Мишка для него грязь под ногами и отвечать ему ниже своего достоинства.

– Ситору я убил!

Асад вперил в него полный лютой ненависти взгляд. Но ничего не сказал. Зато ударил ногой в лицо. Раз, другой…

– Хватит! – осадила его Таис-Аида.

Асад остановился, зло посмотрел на нее.

– Почему хватит?

– Я уже говорила, почему. Он – лежачий.

– Лежачий, насмешила! А сколько наших он положил!

– Ты тоже можешь его положить. Возьми автомат и убей его. А бить не надо. Не по-людски это…

А убивать, значит, по-людски, подумал Феликс. И мысленно согласился с Аидой. Лучше смерть от пули, чем издевательства… И все же ее слова покоробили его.

– А Зарину он убил, это по-людски? – шипел Асад.