Черный интернационал

– Может, будет лучше, если мы им займемся? – спросил Кабир.

– Как скажешь, командир, – пожала она плечами. – Мне все равно… И ему все равно…

Аида метнула взгляд на Феликса, язвительно усмехнулась. Подошла к нему, присела, опираясь на винтовку. Долго и внимательно на него смотрела. Затем тихо с упреком спросила:

– Тебе же все равно, что это я убила твоего друга? Я же никто для тебя, никто?

– Никто, – пробормотал он.

– Твой друг любил свою Ситору. А ты свою Таис никогда не любил…

Это да, Таис Феликсу всего лишь нравилась. Любви не было. Только секс… Но разве она имеет право упрекать в этом, тем более после всего, что произошло.

– Не любил, – мотнул он головой.

– Так вот, я тебя тоже не любила. Ты не в моем вкусе… Был бы ты в моем вкусе, я бы тебя сожрала…

– Да пошла ты!.. – сплюнул кровью Феликс.

– Да нет, дорогой, я там уже была, теперь твоя очередь… Кстати, я неплохо стреляю. Да ты, наверное, это уже понял. Раньше не понимал, а сейчас понял… Да, и еще, я не только стрелять могу, но и в рукопашную могу. Не веришь?..

Таис-Аида поднималась медленно. Ноги уже наполовину разогнулись в коленях, когда движения ее стремительно ускорились. Нога резко пошла вперед, в направлении Феликса. Рельефная ступня кроссовки на бешеной скорости состыковалась с его лицом… Кажется, Аида говорила, что не бьет лежачих. Типа не по-людски это. Ха!.. Феликсу было бы смешно, если б не было так больно…

Удар у Аиды оказался очень мощным. Феликсу показалось, что по голове ударил бронебойный снаряд. Но сознание из «башни» не выскочило. После нескольких секунд пребывания в нокдауне он стал подниматься с земли.

Лучше бы он этого не делал. Его гордый порыв послужил головорезам сигналом к действию. Они обрушились на него со всех сторон. И продолжали его бить даже после того, как он выключился…

И опять было долгое шатание вдоль границы между кошмаром и реальностью. И жуткая разрывающая боль. Она не давала покоя Феликсу, даже когда он уходил в забытье…

Более или менее сфокусированное осознание вернулось к нему только утром следующего дня. Он понял, что у него сломаны рука, нога и несколько ребер. Помощи ему никто не оказал. Хоть бы кто шину наложил – ничего… Сбывалось пророчество Кабира. Сначала Феликсу переломают все кости, а затем отрежут голову…

В пещеру вломились боевики – вытащили Феликса из пещеры и скопом набросились на него. Сначала его просто били. Затем хотели сломать руку и ногу. Но кто-то умный предложил просверлить дрелью ступни его ног. Делалось это медленно, с садистским наслаждением. И, как это ни обидно было осознавать, Феликс воспринял эту пытку с радостью. Это была не мазохистская и даже не мученическая радость. Просто ему пришло на ум, что скоро из него вытечет вся кровь, и он умрет, избавляясь от душевных и физических мук.

Но, увы, мучители не хотели, чтобы он умирал так быстро. Наложили на раны кровоостанавливающие повязки. А вместо обезболивающего кто-то ударил его автоматным прикладом по голове.

Чечены думали, что Феликс без чувств, когда тащили его обратно в нору. Но нет, он был в сознании и даже умудрился подобрать с земли кусок бутылочного стекла.

Его швырнули в пещеру, закрыли за ним дверь из тяжелого прочного дерева. Феликс остался в одиночестве, но вены вскрыть себе не смог – потерял сознание.

В себя он пришел уже ночью. Изматывающая боль мутила сознание, тело – один сплошной комок израненных нервов. Собственная смерть воспринималась как высшее благо. Феликс сумел поднести стекло к венам сломанной руки, но не смог полоснуть себя… Ведь он не просто человек, он офицер, боец. Поэтому не должен падать духом, он обязан бороться за свою жизнь до конца. А если шансов на победу нет, должен умереть, но при этом постараться утащить с собой на тот свет хотя бы одного врага. Да, он истерзан и растоптан. У него нет сил для борьбы. Но если ему не по силам убить врага, он должен хотя бы постараться сделать это…

Воспаленные мысли, воспаленное воображение. Но никаких других мыслей и образов у Феликса не было. Зато имелась недюжинная воля, которую он смог наскрести по сусекам своей души, преобразовав в сгусток яростной энергии.

Одна нога у него сломана, обе ступни просверлены – как в таком состоянии подняться? Но подниматься надо. И помочь в этом Феликсу могла только сила самовнушения. Раненный в ногу человек падает. Почему? Потому что на землю его бросает внушенная реакция на происходящее – если ты ранен, значит, выбит из колеи, и уже одна эта мысль делает тебя беспомощным. А ведь та же нога при ранении далеко не всегда выходит из строя. И боль не всегда замечаешь, и кость цела, и мышцы целые. Сломай стереотип, внуши себе, что ранение – это пустяк, на который не стоит обращать внимание, и тогда ты останешься в строю, будешь воевать дальше как ни в чем не бывало. А когда бой закончится – пожалуйста, ложись на больничную койку, приводи себя в порядок…